Обратная дорога была, как обычно, короче. Уже на въезде в город Елена Тимофеевна отчетливо произнесла:
— И молиться-то мне за него не разрешают. Раз он сам такое над собой сделал — наказать его! А что он и так уж себя наказал, так это все равно.
Остальные молчали. Было страшно поддерживать разговор: все боялись, что Елене Тимофеевне опять станет плохо. Но она, видимо, хотела выговориться.
— Он меня на ночь поцеловать зашел. Как всегда. У нас так заведено было, еще с детства. И вдруг в дверях остановился. Стоит и смотрит на меня. Я ему: что, сынок? А он говорит: запомнить тебя хочу, а то мало ли. Я и значения не придала, и сердце не дрогнуло. Он ведь, сами знаете, иногда чудные вещи говорил. И делал. Что начнет, все у него получается, но вечно на половине возьмет и оборвет. Вот раз — и женился. Кто она? Что она? Не сказал. А потом взял — и развелся. Я с женой его и познакомиться-то толком не успела, они в Самаре жили. Она оттуда родом. Сюда приехал, дело пытался открыть. Вроде пошло у него, да с кем-то поссорился, и всё, конец. Потом устроился в фирму какую-то, рекламу они делают. Зарабатывать начал хорошо. У него ведь столько идей всегда в голове было! Машину купил, на квартиру стал откладывать, приоделся, я так радовалась. С девушкой познакомился, стал встречаться. Хорошая девушка, он мне рассказывал про нее. Юлей зовут. А потом опять — бац! С Юлей расстался, работу бросил, машину продал. И все это за одну осень! Из дому выходить перестал. Лежит и лежит. А я-то, дура, злюсь! Мне бы радоваться, что он жив – здоров, а я ругаю его. И, чего, говорю, тебе неймется вечно? Все своими руками ломаешь! Он молчит. Никогда не отвечал. А потом взял, как всегда, и сломал на половине. Себя самого.
Голос ее звякнул опасной нотой, но на этот раз Елена Тимофеевна не заплакала. Смотрела прямо перед собой сухими глазами и продолжала монотонно говорить:
— Он зашел и вышел. А я заснула. Всегда с вечера крепко засну, сплю как убитая до часу – двух, а потом проснусь и все: ни в одном глазу. Так и мучаюсь часов до пяти утра. После снова засыпаю. В ту ночь проснулась от стука. Вскинулась, зову Леню. Не отвечает. Потом-то уж поняла, что за стук был. Табуретка под ним упала. Я пока вставала, пока шла… Захожу, а он уж висит.
Елена Тимофеевна повернулась к Денису.
— Так что вы не сомневайтесь: это он сам. Точно. Никто его не убивал. Он со мной, получается, даже попрощался. Только я не поняла.
Она умолкла и больше уже ничего не сказала до самого дома.
Глава 7.
В новогоднюю ночь Кира с Сашей решили остаться дома, как и почти всегда с момента их встречи. Они считали Новый год еще и своим, личным праздником, и ни с кем не хотели его делить. В прошлом году ради эксперимента сходили в ресторан — не понравилось. Видеть рядом с собой в волшебную, сказочную ночь жующие, нетрезвые, хохочущие чужие лица было как-то неправильно. Вроде и еда вкусная, и шоу-программа не скучная, но им все равно было не по себе. И не елось, и не пилось, и не шутилось. Да и желания в общепитовском заведении как-то не загадывались. Чтобы поверить, что все непременно сбудется, требовались свой дом, своя собственная елка и собственноручно накрытый стол.
Родители Киры пригласили их к себе второго, погостить несколько дней. Ирина с мужем и детьми тоже обещали приехать. Перебравшись за город, Лариса Васильевна твердо решила ввести такие встречи в число семейных традиций. Родители, дети, внуки за круглым нарядным столом, сказочной красоты зимний сад за окном, уютные вечера у камина — настоящая идиллия.
В прошлые годы Киру это умиляло, но сейчас она не знала, как ко всему относиться. На душе было тревожно, мучила неопределенность, и этот непокой грозил перелиться через край, изрядно подпортить глянцевую картинку, которую хотели нарисовать родители. Но отказаться невозможно. Это будет смертельная обида: дочь пренебрегла традицией, которую должна с гордостью завещать собственным детям!
К счастью, мама Саши, Валентина Захаровна, смотрела на вещи проще. Сможете приехать — всегда рада. Не сможете — никто не неволит. Она жила в небольшом городке Чистополе, больше тридцати лет проработала воспитательницей в местном детском саду. Там сложился замечательный коллектив, все праздники друзья-коллеги отмечали совместно. В этом году праздновать Новый год собирались у детсадовской медсестры, а третьего января вся компания, включая родственников, отправлялась в санаторий, куда-то в Чувашию.
Время до праздников пролетело незаметно. После похорон Кира с головой ушла в работу: это помогало отвлечься, не думать каждую минуту о нелепой Ленькиной смерти и о своих собственных… сложностях. Как назвать то, что с ней творилось, Кира не знала. Проблемы? Да вроде нет никаких проблем ни на работе, ни дома. Трудности? Тоже нет. Происходил какой-то абсурд. Но Кира верила, что скоро все вернется на привычные рельсы. Именно такое желание она собиралась загадать под бой курантов: пусть вот это вот останется в уходящем году.
Работы было полно, и, занимаясь ею, Кира почти стала прежней. Просто некогда стало бояться, следить за каждым словом — и вроде бы не происходило ничего особенного.
На девятый день собрались все вместе у Елены Тимофеевны. И Элка пришла, и Дэн. Только Мили не было, ее телефон все так же упорно молчал.
— Наверное, номер сменила. И новый никому не оставила, растяпа! — выразил Денис общее мнение.
На том и успокоились. Вспомнит — объявится. Расстроится, конечно, что так поздно обо всем узнала. Но тут уж ничего не поделаешь. Всякое бывает.
Денис выглядел хорошо: никаких следов возлияний, новая прическа, дорогой одеколон, уверенные манеры. Видимо, решил свои проблемы, о которых упоминал в прошлый раз, бросил пить и помирился с женой. И любовницу еще вдобавок завел, с него станется.
Элкин вид по-прежнему огорчал. Одета с иголочки, дорого и модно, но вот в остальном… Худющая, волосы тусклые, глаза запали, кожа посерела. Денис и Кира исподтишка переглянулись,
