— Мы с Сашей недавно поговорили и решили, что готовы к рождению детей, — подобрала Кира обтекаемую формулировку, надеясь, что мама перестанет приставать с расспросами.
Не тут-то было. Лариса Васильевна удобнее устроилась в кресле, настраиваясь на долгий разговор, и продолжила:
— Тебе уже тридцать, Кирюша. Годы идут. У Ириши в ее тридцать семь две взрослые дочери. Катюша почти невеста. В твоем возрасте у Ирины…
— Мам, я в курсе, сколько детей у Иры и какого они возраста, — мягко перебила Кира.
— Да-да, дорогая. Не обижайся, пожалуйста, я ведь просто беспокоюсь о твоем здоровье. После тридцати и зачать труднее, и выносить. Мне кажется, вам с Сашей надо всерьез подумать о малыше, — гнула свою линию Лариса Васильевна.
— Я же сказала: мы подумали! — Сдерживаться становилось труднее.
— Значит, ты хочешь родить? — уточнила мать.
— Да, мам, хочу, — отрывисто бросила Кира.
— Так вы…что-то предпринимаете?
— Слушай, ты хочешь узнать, занимаемся ли мы сексом? — Кира чувствовала, что говорит лишнее, но не могла остановиться.
На мамином лице появилось обиженное выражение.
— Зачем ты снова грубишь, Кира? Разве я тебе плохого желаю?
— Понимаю, мама! Но неужели ты думаешь, я такая глупая, что сама не могу решить, когда мне рожать?
— Никто не говорит, что ты глупая. Я просто беспокоилась! — Голос ее задрожал.
Только этого не хватало — довести мать до слез!
— Мамочка, ну, извини меня. Не выдержала, сорвалась. У меня сейчас такой период…
— Я заметила, Кирочка, — с готовностью поддержала Лариса Васильевна, — ты в последнее время стала немножко нервной. На работе все хорошо? И с Сашей?
— Все отлично, мам.
Опасность миновала. Лариса Васильевна передумала плакать. Надо окончательно успокоить ее и идти спать. Камин, огонь, ночные бдения — все это стало тяготить.
— Понимаешь, на работе такая запарка. Я уставала, поздно приходила, мало спала. Вот и срываюсь по пустякам. Ты не сердишься?
— Нет, что ты, — Лариса Васильевна обняла дочь и поцеловала в щеку.
Почувствовав родное тепло, Кира почувствовала, как к горлу подкатил ком. На миг захотелось, словно в детстве, обхватить маму руками, прижаться к ней и выплакать свои горести. Рассказать, что ее мучает. Но это желание быстро прошло, как только она представила себе мамино лицо после ее рассказа. Перепуганное, ошеломленное, недоумевающее.
Как же так: ее благополучная девочка тронулась умом?! И что теперь с этим делать? Лариса Васильевна поделится опасениями со всеми. С Сашей, папой, Ириной. Ирка немедленно вспомнит эпизод с Игорем-Валерой. А Саша — ее поведение в супермаркете, случаи с родинкой и туфлями. И что они решат на семейном совете? Отправить ее в дурдом? Запереть здесь, в деревне, подальше от людских глаз? Отвести к какой-нибудь гадалке или ясновидящей?
Кира тихонько высвободилась из маминых рук.
— Я пойду спать, мам, ладно?
— И я тоже. Сейчас погашу огонь и лягу.
— Спокойной ночи.
— Доброй ночи, дорогая!
… Надраивая до блеска свою квартиру, Кира думала о том, что, возможно, она сейчас беременна. И как же будет счастлива мама, если наконец-то и вторая дочь заживет правильно, выполнит обязательную программу: семья, дом, дети.
Переделав все дела, Кира полюбовалась на сияющую и благоухающую квартиру и отправилась в ванную. Сквозь шум льющейся воды услышала звонок городского телефона. Наверное, Саша. Накупавшись, она поговорила с мужем, но оказалось, что тот не звонил. Что ж, кому надо, наберет еще раз. Или найдет ее по сотовому.
Однако человек, который звонил Кире, больше не стал ее беспокоить. Он с огромным трудом решился набрать знакомый номер и все рассказать. Долго готовился к разговору, подбирал нужные слова, и второй раз отважиться на это так и не сумел.
Глава 9.
Рождество Кира и Саша отмечали у Гельки с Сережей. Кира предвкушала встречу с подружкой: с прошлого года не виделись, по телефону и то говорили урывками. Тридцатого декабря Ковалевы уехали в Санкт-Петербург, вернулись только вчера. Устроили себе настоящий праздник.
Серега обожал этот город, часто ездил туда по делам, а Гелька, так уж получилось, всю жизнь мечтала попасть в Питер, но не была там ни разу. Вот и рванули. Гелька, захлебываясь от счастья, в двух словах пыталась рассказать Кире по телефону, как ей все тут нравится: и город, и люди, и мосты, и дома, и Финский залив, на который они посмотрели одним глазком, и даже погода.
Саша никак не мог приткнуть их машину возле знакомого подъезда: весь двор был забит автомобилями. Найдя узкую лазейку, с трудом втиснул туда «Форд», достал из багажника объемистый пакет с подарками Ковалевым и их с Кирой взносом в праздничный стол, пошел вслед за женой к подъезду.
У Ковалевых было как всегда уютно, весело, шумно, вкусно. Наевшись до отвала, принялись рассматривать фотографии. Снимков было море, и чтобы пересмотреть их все под восторженные комментарии путешественников, понадобилось больше часа.
Кира, увлеченная фотографиями, едой, разговорами, краем сознания отмечала, что чего-то не хватает. Но никак не могла сообразить, чего именно. Они уже пили чай с тортом, когда Кира поняла, в чем дело.
— Геля, а где Мишка с Филей? — вскричала она.
— Кто такие? Почему не знаю? — немедленно откликнулся Серега, хищно поглядывая на торт и примериваясь к очередному куску.
—Как кто? Коты!
— Коты?! Ну, ты даешь, мать! — хохотнул Серега. — Нам только котов и не хватает! Мало мне Гельки с Борькой, хомяков, рыб и черепахи!
Сережа решил, что Кира пошутила. Но сама она уже поняла, что провалилась в очередную дыру.
