Когда они учились в институте, Миля Рахманова была единственная «не казанская» из их пятерки. Она каждый день моталась на электричке туда и обратно, а потом еще добиралась от вокзала до института. Если лекция начиналась в половине девятого, то Миля выходила из дому в шесть тридцать. В это время Кира даже не думала просыпаться.
Самое интересное, за все годы учебы Миля ни разу не пропустила ни одной лекции или семинара. Она была из всей их компании самая правильная. Что вы хотите, староста группы! Не по необходимости, а по призванию. Уговорить ее прогулять было нереально, Милю не останавливали ни морозы, ни дожди, ни болезни. Хотя болела она только один раз за все пять лет. Как сама говорила, деревенская закалка. Не то, что вы, хлюпики городские.
Несмотря на свою правильность, Миля никогда не была занудой или зубрилой. Просто ее так воспитали: поступила — учись, нечего филонить! Кстати, училась Миля средне, особыми талантами не блистала, брала трудолюбием и упорством, зато была веселая, простая и открытая. Совершенно не вредная, Миля никогда не отмечала пропуски и прогулы одногруппников. Без звука давала всем списывать лекции, которые добросовестно записывала в клеенчатые тетради своим крупным разборчивым почерком. Милю любили, хотя и посмеивались над ее деревенской простотой и неумением одеваться.
Жила Миля вместе с родителями и сестрой, Кира забыла, как ее звали. Родители работали в сельской школе: мать преподавала в начальных классах, отец вел сразу несколько дисциплин — математику, труд и ОБЖ. Сестра была намного старше Мили, работала воспитательницей в детском саду. Вот такая педагогическая семья. Одна Миля, как она сама говаривала со смехом, «отщепенец».
Из пятерых друзей только Миля искренне мечтала работать инженером на каком-нибудь предприятии. Но и ей не удалось.
После четвертого курса Миля вышла замуж. Самая первая из всех. Ее избранником стал местный, аракчеевский парень, они жили на соседних улицах, встречались со школы. Дамир, так звали мужа, отслужил в армии (Миля, естественно, прилежно его ждала и каждую неделю писала подробные письма), работал строителем и получал приличные деньги.
После свадьбы молодожены некоторое время жили с родителями Мили и возводили пристройку с отдельным входом. Родители Дамира проживали в двухэтажном бараке, привести туда жену было невозможно.
Закончив строительство, молодая семья перебралась в собственное жилье. Почти сразу же на свет появилась дочка, через три года — вторая. Так и осела Миля дома, ни дня не проработав инженером.
Миля рассказывала, что у них большой кирпичный дом. Белый, это Кира запомнила точно. За все годы учебы они так ни разу и не были у нее в гостях. Не выбрались. Так что теперь ориентироваться можно было только названию улицы да по фамилии. Но и этого было немало: в небольших поселениях все друг друга знают. Подскажут.
Улиц в Аракчеевке было всего пять: три вдоль и две поперек. Средняя продольная и оказалась Пролетарской. Хорошо, хоть это запомнили точно. Въехав на Пролетарскую, Кира с Денисом поначалу решили высматривать белый кирпичный дом с пристройкой.
Однако примерно треть домов выглядела подобным образом, и они быстро отказались от этой бесполезной затеи. Поймали на улице пацаненка с большим квадратным ранцем и зеленым мешком для второй обуви и спросили у него, где искать дом учителей Рахмановых. Мальчик тут же, без раздумий, указал на нужный дом.
— Ты ничего не путаешь? — усомнился Денис.
Дом был и в самом деле белый, кирпичный. Как Миля и рассказывала, большой, добротный, обнесенный полутораметровым зеленым забором. Вот только никакой пристройки не было.
— Нет,— потряс головой мальчонка, — ничего не путаю!
— Ну, спасибо тебе.
— Не за что,— ребенок побежал дальше, оставив Киру и Дениса в раздумье смотреть на Милин дом.
— Ладно, пойдем,— решил Денис и двинулся вперед. Кира за ним.
У калитки имелся звонок. Через пару минут дверь дома открылась, и к воротам заспешила женщина средних лет, очень похожая на Милю. Такая же худенькая, маленькая, усыпанная веснушками.
— Здравствуйте,— она выжидательно улыбнулась, глядя на Киру и Дениса.
— Добрый день,— поздоровалась Кира. — Нам бы Милю повидать. Она вам, наверное, о нас рассказывала, мы ее институтские друзья. Я Кира, а это Денис.
На лице женщины застыло недоумение, которое быстро сменилось замешательством. Приветливая улыбка погасла.
— Кто мне о вас рассказывал? — осторожно спросила она.
— Как кто? Ваша дочь, Миля. Ну, Джамиля.
— Мою дочь зовут Дилярой, — холодно ответила женщина.
— Но я имею в виду вашу вторую дочь,— упавшим голосом сказала Кира.
И она, и Денис уже поняли — это очередной «провал».
Дверь дома снова отворилась, рядом с матерью Мили появилась еще одна женщина — тоже веснушчатая, но гораздо плотнее и крупнее.
— Мам, что такое? Это кто? — спросила она высоким голосом, похожим на Милин.
Может быть, теперь наша Миля — вот эта самая Диляра, подумалось Кире.
— Диля, эти люди спрашивают Джамилю,— растерянно сказала мать.
— Что это значит? — строго спросила та. — Мама, иди, я сама разберусь.
— Но я ведь…
— Мама, иди,— Диля чуть возвысила голос.
Женщина окинула их на прощание настороженным взглядом и молча скрылась в доме.
Диляра дождалась, пока дверь за ней закроется, насупила брови и пошла в наступление:
— Кто вы такие? Что вам нужно?
— Послушайте, — вступил в разговор Денис,— мы никому не хотим ничего плохого. Мы ищем девушку, нашу однокурсницу, Джамилю Рахманову. Похоже, мы ошибаемся, и ее здесь нет. Так что мы уже уходим. Простите, если чем-то обидели вас и вашу маму.
Его импозантная внешность и мягкий голос с убедительными интонациями, видимо, растопили сердце женщины. Она немного оттаяла и добавила более приветливо:
— Да ладно, какие обиды? Вы,
