Славная баранина — хорошо провяленная и зажаренная, а с ней подали великолепный кларет «Фомбраже». Джек Обри в восхищении после первого бокала похвастался одним из немногих остатков своего краткого образования на суше.
— Nunc est bibendum [31], — сказал он и триумфально посмотрел на Стивена и Мартина, — и клянусь честью, сложно найти лучшее вино, чтобы выпить.
После этого обед пошел легче, хотя от напряжения невозможно было избавиться полностью — на палубу подняли два точильных камня. Они пронзительно визжали, пока оружейник и его помощник затачивали абордажные сабли и топоры; и звук этот неизбежно напоминал о ближайшем будущем. Но даже так торжество оставалось не слишком оживленным — обедающие разделились на две группы. Обри и Пуллингс тихо обсуждали былых соплавателей и прошлые путешествия, а Стивен и Дэвидж рассуждали о том, как тяжело остаться в живых студенту Тринити-колледжа в Дублине. У Дэвиджа там учился двоюродный брат, и его трижды ранили: дважды шпагой, один раз из пистолета.
— Я не сварливый человек и не склонен обращать внимания на оскорбления, — заметил Стивен, — но все же в первый год мне пришлось участвовать в десятке дуэлей. Сейчас, по-моему, стало полегче, но в те дни колледж был местом для отчаянных.
— Так мне кузен и рассказывал. Когда он навещал нас летом в Англии, мы с отцом преподали ему несколько уроков — выпад, контрвыпад, парирование, третья позиция. На что времени хватило, но он, по крайней мере, выжил.
— Как я вижу, вы выдающийся фехтовальщик.
— Нет, в отличие от отца. Но он сделал из меня хотя бы компетентного бойца. Позже мне это пригодилось, когда я оставил службу и дела мои были плохи — Анджело нанял меня для работы в своем salle d'armes [32].
— Правда? Буду крайне признателен, если вы обменяетесь со мной парой выпадов после обеда. Я давно не практиковался и буду очень огорчен, если ночью меня с легкостью зарубят.
Не одному лишь Стивену на борту «Сюрприза» пришли в голову подобные намерения. Когда обедающие поднялись подышать воздухом на квартердек, то их встретила устойчивая пальба — матросы на носу с близкого расстояния расстреливали бутылки из пистолетов. Раз карронады на месте, а шлюпки буксируются по две за кормой, всем раздали оружие. Море, ветер и небо практически не поменялись — мягкий, пасмурный и ровный день, в котором не чувствовалось время.
Джек изучил записи показаний лага, просвистев что-то про себя, и приказал вахтенному офицеру:
— Мистер Вест, в восемь склянок мы под малыми парусами повернем через фордевинд на зюйд-ост-тень-ост.
Пройдясь туда-сюда, он принес из каюты свой боевой клинок (тяжелую кавалерийскую саблю), немного порассекал им воздух и отнес к оружейнику, чтобы тот придал клинку бритвенную остроту.
— Что ж, доктор, — спросил Дэвидж, — поединок?
— Буду очень рад, — ответил Стивен, выбросив в море окурок сигары. Тот сразу зашипел.
— Вот запатентованная гордость Анджело, — посоветовал Дэвидж, когда они подготовились, сложив сюртуки на якорном шпиле и ослабив шейные платки. — Они закрепляются на острие, но ему не вредят. Так можно использовать настоящий клинок для тренировки. Намного лучше, чем любые накладки.
— Славно.
Они отсалютовали и на секунду замерли, совершая лишь мгновенные, едва заметные угрожающие движения острием оружия или кистью. Затем Стивен, дважды притопнув будто тореро, с нескрываемой яростью бросился на Дэвиджа. Тот парировал, и они закружились один вокруг другого. Сабли сталкивались то высоко, то низко; тела то соприкасались, то оказывали на расстоянии двух вытянутых рук.
— Стоп! — воскликнул Стивен, отпрянув назад и подняв руку. — У моих бриджей пояс свалился. Мартин, прошу вас, завяжите его, пожалуйста.
Пояс завязали, противники снова отсалютовали друг другу, и снова после неподвижности рептилии Стивен рванулся вперед с криками «ха! ха!». То же парирование, то же кружение и удары. Клинки мелькали так быстро, что только фехтовальщики могли уследить. Тот же топот ног и тяжелое дыхание во время выпадов, та же невероятная ловкость. Но потом в ритмичном движении произошла осечка, короткая пауза, и сабля Дэвиджа оказалась в коечной сетке.
На мгновение он уставился на опустевшую руку, но быстро под всеобщее ликование собрал все самообладание и воскликнул:
— Прекрасно, прекрасно! Я мертвец, один из ваших трупов, без сомнений.
Потом, подобрав саблю и убедившись, что она не пострадала, он попросил:
— Можно взглянуть на вашу? — Стивен передал ее. Дэвидж покрутил оружие, взвесил в руке и внимательно посмотрел на гарду и эфес. — Выкидная крестовина? — уточнил он.
— Именно так. Вот этим местом я захватываю клинок противника. Весь трюк в расчете времени и силе рычага.
— Убийственное оружие.
— В конце концов, клинки предназначены для убийства. В любом случае, искренне благодарен вам, сэр, за эту тренировку: вы само воплощение любезности.
Пробило восемь склянок, раздалась команда «Всем к повороту фордевинд», и «Сюрприз» начал долгий плавный поворот, который направил его нос на зюйд-ост-тень-ост. Корабль мягко направился к точке, в которой его курс должен пересечься с эскадрой Баббингтона на пути от берега.
Солнце заходило во время последней «собачьей вахты», и все знали, что совсем скоро они сядут в шлюпки и будут долго грести вокруг мыса Боухед. Хотя некоторые из молодых марсовых, почти еще мальчишки, резвились на верхнем такелаже, играя в «следуй за лидером» и бегая от клотика к клотику и обратно, мимо салинга к стропе утлегаря, атмосфера на борту была мрачная.
Джек и Стивен завершили обычные перед выступлением приготовления и передали документы Пуллингсу, все офицеры на корабле часто так поступали — вполне естественно перед сражением — и все же сегодня это выглядело, как нечто большее, чем добросовестная предусмотрительность, чем просто дань уважения судьбе.
Склянки звонили одна за другой, солнце уже закатилось ниже фок-рея. Экипаж звали к ужину.
— По крайней мере, все не надо отправлять прямо в трюм, — заметил Стивен сам себе, поправляя партитуру
