— Именно так, дорогой, — сказала его жена.
— Харриет, прошу, не прерывай меня всякий раз, как я открываю рот, — прикрикнул капитан Гул. — Ну вот, ты опять сбила меня с мысли.
— Мне так жаль, дорогой, — ответила миссис Гул, прикрывая глаза. Она прибыла с Ямайки чтобы поправить здоровье после перенесённой лихорадки и избежать участи быть похороненной там, где полно сухопутных крабов, но иногда она задавалась вопросом, разумно ли поступила.
— Однако, как гласит поговорка, куй железо, пока горячо, но не гони лошадей. Когда от тебя отворачивается удача, нужно немедленно спустить брам-стеньги на палубу, зарифить марсели, задраить люки и оставить только штормовые паруса на случай, если разыграется шторм. А что сделал Джек Обри? Он гнал вперед так, будто удача с ним навсегда. Он должен был получить кучу денег после той кампании на Маврикии, и это помимо Средиземноморья. И думаешь, он вложил их в надёжные облигации под два с половиной процента и спокойно стал жить на доходы? Ничего подобного. Он кутил, завёл скаковых лошадей, развлекался, как вице-король, засыпал жену бриллиантами и платьями из тафты...
— Платьями из тафты, капитан Гул? — воскликнула его жена.
— Из дорогих тканей. Из падесоя, это тонкий индийский шелк, и прочих в таком роде. И меховыми манто.
Я бы не отказалась от парочки бриллиантов и мехового манто, отметила про себя миссис Гул, составив весьма благоприятное мнение о капитане Обри.
— Он к тому же ещё и игрок, — продолжал её муж. — Я своими глазами видел, как он просадил тысячу гиней в заведении Уиллиса. А затем попытался поправить дела с помощью безумного плана — добычи серебра из отработанной породы в древнем свинцовом руднике — доверился какому-то сомнительному прожектёру, пока сам был в море. Я слышал, у него сейчас большие затруднения.
— Бедный капитан Обри, — пробормотала миссис Гул.
— Но настоящая проблема Обри, — продолжил капитан после длинной паузы, во время которой он наблюдал, как далекий фрегат ложится на левый галс, направляясь к мысу Нидхэм-Пойнт, — в том, что он не может удержать на месте штаны.
Похоже, на флоте это был всеобщий недостаток, поскольку подобную характеристику муж миссис Гул давал очень многим своим сослуживцам-офицерам, и в первые дни брака она решила, что флот в основном укомплектован похотливыми сатирами. Однако никто из них ни разу ее так и не побеспокоил, как будто штаны были к ним просто приклеены.
Гул понял, что еще не вполне убедил жену, и продолжил:
— Да, я хочу сказать, он переходит всякие границы — повеса, развратник, просто ужасный тип. Когда мы с ним служили мичманами на «Резолюшн» в Кейптауне, он спрятал в бухте каната чёрную девчонку по имени Салли, таскал ей часть своей еды и ревел как бычок, когда её нашли и высадили. Капитан поставил его к мачте, разжаловал и наказал, как простого матроса. Но, может, это случилось и из-за рубца.
— Из-за рубца, дорогой?
— Да. С помощью крюка на веревке он стащил у капитана часть блюда из рубца. Мы тогда жили на очень скудном рационе, а девчонке тоже хотелось есть. Знатный рубец получился, да, отличный рубец. Теперь я вспомнил. Его разжаловали в матросы до конца плавания, чтобы проучить. Вот поэтому я сейчас выше него в капитанском списке. Но это его ничему не научило — вскоре он опять взялся за своё, на этот раз на Средиземном море. Совратил жену капитана, когда сам был всего-то лейтенантом, ну, в лучшем случае, коммандером.
— Может, он стал умнее с возрастом и повышением по службе, — предположила миссис Гул.— По-моему, теперь он женат. Я встречала миссис Обри у леди Худ, это очень элегантная женщина, достойного происхождения и с целым выводком детей.
— Как бы не так, ничего подобного, — воскликнул Гул. — По последним слухам, он носился по Валетте с какой-то рыжей итальянкой. Нет, горбатого могила исправит. Кроме того, его отец, этот безумный повеса генерал Обри — член Парламента и радикал, вечно осуждает правительство, а этот тип — истинный сын своего отца, всегда был опрометчивым и безрассудным. А теперь точно лишится мачт. Сейчас он разобьется! Несомненно, налетит прямо на риф у Нидхэм-Пойнта. Это неизбежно.
Аналогичного мнения придерживался и вся команда флагмана, разговоры стихли, и спустя пару минут разразился гром оваций и смеха, когда на «Сюрпризе», под полными парусами несущемся к своей погибели, резко переложили руль под ветер, выбрали невидимый ранее шпринг, идущий от кат-балки левого борта к буксирному канату, и корабль развернулся с проворностью куттера.
— Я не видел подобного трюка со времен юности, — заметил адмирал, хлопнув от удовольствия кулаком по поручню. — Отлично проделано. Хотя нужно быть чертовски уверенным в своем корабле и команде, чтобы решиться на такое. Решительный парень: теперь он запросто дойдет до нас на этом галсе. Не сомневаюсь, что он тащит за собой приз. Вы поняли этот фокус со шпрингом, идущим от кат-балки левого борта? Доброе утро, мэм, — поприветствовал он миссис Гул, которую муж бросил в одиночестве из-за сотни саженей гнилого перлиня. — Вы поняли этот фокус со шпрингом, идущим от кат-балки левого борта? Ричардсон объяснит вам, — и адмирал ревматической походкой начал спускаться на квартердек по трапу.
— Мэм, — произнес Ричардсон с застенчивой, чересчур обаятельной улыбкой. — Это очень похоже на поворот оверштаг с отданным якорем и шпрингом, а роль подветренного якоря здесь сыграла инерция буксируемого судна...
Маневр особенно оценила нижняя вахта, наблюдавшая в подзорные трубы через открытые орудийные порты. И пока «Сюрприз» на последнем галсе приближался к эскадре, они обменивались байками не только о необычайно высокой скорости корабля, если он в хороших руках, и поразительной неуклюжести в руках неумехи, но и о его теперешнем капитане. При всех своих недостатках Джек
