Спустя примерно час бискайцы исчезли за горизонтом, унеся с собой все философские раздумья, Стивен и Мартин спустились вниз, на отдых, а Джек Обри остался на баке. Он размышлял над ходом погони, грудой парусов фрегата и погодой. Джека слегка беспокоил небольшой дифферент "Сюрприза" на корму — он мог усилиться с приближением шторма.
— Мистер Моуэт, — сказал он, вернувшись на корму, — полагаю, теперь нам следует завести рей-тали, спустить в трюм карронады и приготовиться откачать тонн десять воды из бочек на корме. И прошу, передайте боцману, пусть держит наготове канаты и всё прочее — на случай шторма, барометр падает. Я сейчас собираюсь показать молодежи, как при помощи секстанта определять, удаляется преследуемый или нет, и сразу вернусь.
И хорошо, что он сделал все приготовления заранее, поскольку с восходом луны ветер окреп, дуя прямо в ее круглую самодовольную морду и поперек усиливающегося волнения. К тому времени, как Джек вернулся на палубу, Моуэт уже убрал нижние лисели, а с наступлением ночи убирали все больше и больше парусов, пока фрегат не остался лишь под сильно зарифленными фор— и грот-марселем, нижними парусами и триселями, но каждый раз, когда бросали лаг, вахтенный мичман докладывал с все возрастающим восторгом:
— Шесть с половиной узлов, сэр... Семь узлов, две сажени... Почти восемь... Восемь узлов и три сажени... Девять узлов... Десять узлов! Сэр, фрегат развил десять узлов!
С зарифленными нижними парусами Джек видел свою жертву с квартердека, отчетливо на фоне яркой луны, хоть ветер и дул с веста, немного заходя к зюйду, в небе висело несколько облаков, они мчались по небу как куски полупрозрачной вуали.
Волнение пока еще не поднялось — скорее невысокое и частое, а не огромные атлантические валы — и море покрылось белой пеной, на фоне которой "Спартан" казался необычайно черным, даже когда луна опустилась достаточно низко в западной части неба и далеко за кормой. Он нес почти столько же парусов, что и "Сюрприз", и дважды пытался поставить фор-брамсель, но каждый раз убирал.
Время от времени Джек брался за штурвал. При такой скорости сама дрожь штурвала, прикладываемые усилия и поскрипывание оклетневанных кожей штуртросов давали многое понять о корабле: перегружен ли он парусами или можно отдать еще один риф, или даже слегка потравить мидель-кливер. Джек почти не разговаривал с меняющимися вахтенными офицерами: Мейтлендом, Хани, штурманом, но даже так ночь пролетела быстро.
При первых проблесках рассвета Джек позавтракал: барометр продолжал стремительно падать, и хотя погоду еще нельзя было назвать штормовой, до шторма было уже рукой подать, и ветер крепчал. Джек решил завести канаты на мачты и вызвать на палубу обе вахты, как только дудки просвистят "койки вязать".
— Прошу прощения, сэр, — сказал возникший в дверях Моуэт, — но приватир сделал то же самое и заводит перлини на мачты.
— Неужто? — удивился Джек. — Вот собака. Ладно, выпей чашку кофе для поднятия духа, Моуэт, потом поднимемся на палубу, "где добродетель мчится перед проклятой бурей, мои надежды помогают парусам", ха-ха-ха. Это Драйден, знаешь ли.
Выйдя на палубу, Обри обнаружил, что на приватире уже укрепили мачты и теперь "Спартан" уходил в отрыв: распустив марсели, он делал не менее одиннадцати узлов против десяти узлов "Сюрприза", его форштевень отбрасывал впечатляющий носовой бурун, видимый даже с расстоянии в три мили.
— Все на палубу, — проревел Джек, и вниз понесся крик: "Подъем, сони, проснись и пой, ау, проснись и пой. Живей, живей, койки вязать и убирать".
Укрепить мачты дополнительными тросами — идея простая и очевидная. Джек часто удивлялся, почему так мало капитанов пользовались этим в штормовую погоду. Да, это требовало немалого времени, и прежде чем натянули дополнительные оттяжки, "Спартан" успел сильно отдалиться — теперь весь корпус скрылся за горизонтом (его можно было увидеть только на гребне волны) — и несся вперед под грудой парусов.
"Вот бы тресколов сейчас пересек ему курс, — подумал Джек, наставив подзорную трубу на противника, — пришлось бы ему рыскнуть".
Он отправил команду завтракать повахтенно и начал постепенно распускать паруса. Один за другим. Скорость возросла — даже звук, с которым корабль несся сквозь волны и ветер, поднялся на два тона. Уголком глаза Джек заметил, что все юнги и большая часть вахты левого борта столпились вдоль поручня наветренного борта и в проходе, грызя сухари и восторженно лыбясь от восторга этой головокружительной, пьянящей скоростью.
Но он также заметил (и это требовало незамедлительного внимания), что ветер усиливается и заходит все сильнее к зюйду. Это продолжилось и во время утренней вахты, и по мере того, как шторм все отчетливее приобретал направление с зюйд-веста, над морем заклубился туман. Рассвет и сам по себе серый, но теперь все указывало на то, что днем будет моросить дождь и видимость упадет, и хотя "Сюрприз" отыграл обратно одну милю уже к концу вахты (фрегат и вправду великолепный ходок в штормовую погоду), Джек сильно опасался, что если они не нагонят "Спартана" до заката, то просто потеряют его во мраке.
Более того, заходя все дальше, ветер в итоге задул в том же направлении, что и катящиеся валы, которые в результате стали еще выше, а когда кают-компания уселась обедать вместе со своими гостями, капитаном Обри и мичманом Говардом, волны и ветер уже колотили прямо в корму, и фрегат переваливался с кормы на нос с амплитудой в сорок один градус. К югу от мыса Горн присутствующие видывали ситуации и похуже, но все же это поубавило пирушке пышности.
Кают-компания намеревалась потчевать капитана черепаховым супом и прочими деликатесами, но огонь на камбузе давно потушили — как только сварили для команды соленую говядину, — и потому пришлось довольствоваться холодными или чуть теплыми закусками, в их число входили любимые блюда Джека — маринованная свиная голова и пудинг с патокой, который (как он говорил) лучше есть остывшим, чтобы не обварить горло.
— Вот вы говорили о злоключениях авторов, — обратился Стивен к Мартину через стол, — но никто даже не помянул беднягу Адансона.
— А знаете ли, сэр, — Мартин повернулся к Джеку,
