Старины и сказки в записях О. Э. Озаровской

у города, А оны флаки подымали да все шелковые, А мосточки-ти мостили да все дубовые, А настилали камочки да одинцовые, А и тема же мосточками дубовыма, А хрущатыма камками да одинцовыма. А проходил тут Бориско да сын Заморенин, А он и шел во палаты да во кнегинины, А не умеет Бориско да речи русские, А не толкует кнегина да речь немецкую, А говорит же Бориско да переводшиком: Ише есть у двора да у Романова Молодой-то Михайло да переводшиком, Переводит Бориска да все на русску речь. «А уж ты здравствуешь кнегина да Марья Юрьевна, А с молодым-то Романом да со Васильевичем». А отвечает кнегина да Марья Юрьевна: — Уж ты здравствуй-ко купец да добрый молодец. А счесливо бежал да по синю морю А у нас кнезя то Романа да нету в городе, А за сине море уехал да он поляковать. — Говорил же Бориско да сын Заморенин: «Уж ты ой еси кнегина да Марья Юрьевна, А мы пришли из-за моря да из-за синего, А привезли мы товары да разноличные, А разноличные товары да все заморские. А и тонки-то шолки да хрущаты камки, А и штофы-ти у нас да все орленые, А и сукна-ти у нас да одинцовые, Дорогие-ти товары да каки надобно». А не умеет ведь Бориско да речи русские, А не толкует кнегина да речь немецкую. А говорит ведь Бориско он переводшиком. А и тут же кнегина да Марья Юрьевна, А отпирала ларцы да медны кованы, А она меряла меру да золотой казны, А серебряной казны да брала без счету. А тут сплакались слуги да слуги верные: «А уж ты душечка кнегина да Марья Юрьевна, А не ходи-ко ты кнегина да на черной корабль, А на черной-то корабль да в тихой гавани, Как товар от тебе да тут прилюбитсе, А и ум-от от тебя да тут отступитсе», А говорит им кнегина да Марья Юрьевна: — А не ревите-ко вы слуги да слуги верные А мне-ка нечего с Бориском да разговаривать, А не умеет Бориско да речи русские, А не толкую я, кнегина, да речь немецкую. А я скоро откуплю товары заморские, А и скоре того, кнегина, да я домой приду. — А походит кнегина да на черной корабль, Только взела с собой Михайла да переводшика. А и ведет ей Бориско да сын Заморенин А ей по сукнам-то ведет да одинцовыім, А по мосточкам-то ведет да по дубовыім, А он заводит ей на палубы тесовые, А он во те-ли во каюточки судовые. А и тут же Бориско да сын Заморенин, А он подносит кнегины да меду пьяного, А он вторую-ту чару да зелена вина, Тут и ум-от от кнегины да отступаїтсе. А и Заморенин кнегины да прилюбаїтсе. А он не знает, Бориско, да речи русские, А не толкует кнегина да речь немецкую. А он целует кнегину да в сахарны уста. Ай во ту пору было да во то времечко, А матросы у Бориска да наученые, Они сымали мосты да все дубовые, А скатали камочки да одинцовые, А отворяли они парусы полотнены, Подымали они якори булатние, Выходили они да все из гавани, Ай бежали они да во сине море, А во сине море — широкое раздольїце. А во синем-то мори да во раздольїце А ише стало корабличек покачивать, С кормы на нос чермленой да поворачивать, А и тут-то кнегина да сдивовалосе: — А не бывало на веку да в тихой гавани Да ише эка погода да разгуляласе. — Говорит ей Бориско да сын Заморенин: «А ты не бойсе-ко, кнегина да Марья Юрьевна, А верно на мори волна да расходилася, Нанесло зводенёк да до тихой гавани». Ише не знает Бориско да речи русские, А не толкует кнегина да речь немецкую. А перепалось у кнегины да ретиво сердце, А бежит она по лесенки на палубу… У кнегины резвы ножки да подкосилисе: А и сине-то море да на волнах стоїт, По синю-ту морю да тут карапь бежит, А тут карапь-то бежит, да как стрела летит, Как стрела-та летит, да кверху злетывает. А и тут-жа кнегина да горько сплакалась: — А и трої проклят да сын Заморенин, Я сронила с головы да золотой венец! — А и день-то пройдет да все другой минет, А и треты-ти сутки да миновалисе, А тут Больша-та Земля да показаласе. Ише стали корабли да в тихой гавани, А и метали якоря да все у города. Опускали оны парусы толковые, А мостили мосты да все дубовые, Настилали камочки да одинцовые, А ише вышиты камочки да в красном золоти, Прирозубраны камочки да в чистом серебри. Приусыпаны камочки да в скатном бисери. А и тут-же Бориско да сын Заморенин А и берет он кнегину да за белы руки, Он за перьсни-ти берет да золоченые, А и ведет он кнегину да на красно крыльцо, А во свои ти палаты да белокаменны: А он поставил Бориско да сын Заморенин, А он поставил дружину вокруг двора А молодую-ту кнегину да караулити. А у ворот-то поставил да приворотничков А во сенях-то поставил да караульшичков Да молоду ту кнегину да караулити. А и во тех-то во палатах да белокаменных А розоставили столы да вси дубовые, А разостлали белые браны скатерти, А наположили есвица сахарные, А наносили вина да пива пьяного. А пива пьяного, меду да все стоялого. Ай говорил как тут Бориско да сын Заморенин: «А ты послушай-ко, кнегина да Марья Юрьевна, Да я возьму тебя, кнегина, да за себя замуж». — Трої проклят Бориско да сын Заморенин А я сронила с головы да золотой венец! — А и тут же Бориско да сын Заморенин А он позорил кнегину да Марью Юрьевну. А он дерет со кнегины да платье цветное, А говорит кнегины да Марьи Юрьевны: «А ты потешь-ко, кнегина, да добрых молодцов, А ты спляши нага да по удалому». А и тут же кнегина да не ослышалась, А и сколько кнегина да тут выплясыват, А она боле слезами да уливается; — А ты прости меня, спас да многомилостив, А я сронила с головы да золотой венец! — А во двори-то дружина да упиваласе, А напивались у ворот да приворотнички, А и напивались во сенях да караульшички, А приупился Бориско да сын Заморенин. А ише стали они да опочив держать. А ише тут то кнегина