Венецианец стоял в переулке, пытаясь отдышаться и все еще прижимая к себе маленькое тельце.
Он хотел, чтобы сицилийцы восстали, сбросили ярмо угнетателей, но никак не ожидал от них такой дикой жестокости. Знай Джулиано, что их ненависть клокочет так близко к поверхности, стал бы он пытаться ее разбудить?
Да, стал бы. Потому что у него не было выбора. Иначе сицилийцам пришлось бы подчиняться до тех пор, пока их окончательно не раздавят. Такая же медленная смерть ожидала и Византию.
Всю оставшуюся дорогу Джулиано нес мальчика на руках. Люди, обезумевшие от внезапной свободы, в заляпанной кровью одежде, видели ребенка – и позволяли венецианцу пройти. Джулиано было стыдно, словно он прикрывался ребенком, обеспечивая себе безопасность. Но он не останавливался, даже когда слышал, как мужчины умоляют сохранить им жизнь, а женщины кричат в пылу сражения. Он чувствовал, что пальцы мальчика вцепились в его одежду, и продолжал идти.
Дойдя наконец до жилища Джузеппе и Марии, Джулиано дрожал всем телом от усталости. Страх, что их может не оказаться дома, скручивал его внутренности. Но, когда он подходил к зданию, дверь распахнулась и на пороге появилась Мария. Она увидела их и задохнулась, поперхнувшись криком. Джулиано передал ей Тино.
Джузеппе стоял в дверях. По его щекам текли слезы. За спиной горела свеча. В руке мужчина держал нож, готовясь защищать оставшихся детей. Лицо друга расплылось в улыбке. Он бросился вперед, выронив нож, и сжал Джулиано в объятиях так крепко, что у того хрустнули ребра.
Мария завела их в дом. Джузеппе запер дверь на засов.
– Возвращайся к Джанни, – сказал жене Джузеппе. Когда она ушла, он посмотрел на Джулиано. – Он сильно пострадал. Его нельзя надолго оставлять одного.
Объяснения были излишними. Джузеппе не мог отвести глаз от Тино, то и дело гладил мальчика по голове, словно чтобы удостовериться: его сын жив и невредим.
Как только рассвело, к Джузеппе пришел один из рыбаков, человек по имени Анджело. Дети спали вместе с Марией наверху.
– Мы собираемся встретиться в центре города, – мрачно сказал Анджело, обращаясь к Джузеппе и Джулиано.
Его лицо было обожжено, бровь рассечена, на левой руке запеклась кровь, правая висела на перевязи. Анджело был весь покрыт грязью и двигался с трудом, словно у него болели конечности.
– Мы должны решить, что теперь делать. У нас сотни, а может быть, тысячи мертвых. Улицы завалены трупами, мостовые залиты кровью.
– Будет война, – предупредил Джулиано.
Анджело кивнул:
– Мы должны к этому подготовиться. Они призвали мужчин из каждого района, от каждой гильдии. Нам следует выбрать представителя. Будем просить папу римского взять нас под свою защиту и признать нашу независимость.
– От Карла Анжуйского? – с недоверием спросил Джулиано. – И что, по-вашему, сделает папа? Ради всего святого! Он – француз!
– Он христианин, – ответил Джузеппе. – И может нас защитить.
– Вы действительно на это рассчитываете?! – в смятении воскликнул Джулиано.
Джузеппе слабо улыбнулся, в его глазах промелькнула насмешка. Анджело кивнул.
– Мы разослали гонцов во все города и деревни – сначала в самые ближние. Мы призываем людей восстать вместе с нами. Весь остров поднимется против анжуйцев. Мы собираемся двинуть на Викари и дать им всем шанс отплыть с охранным свидетельством назад в Прованс. А иначе – смерть.
– Полагаю, они выберут Прованс, – сухо заметил Джулиано.
– А ты, друг мой… – обратился Джузеппе к Джулиано. Его лицо омрачилось тревогой. – Что выберешь ты? Сегодня явились французы, но через неделю или месяц тут могут появиться венецианцы. Их флот стоит в Мессине. Ты не сицилиец. Это не твоя война. Ты сполна отплатил нам за наше гостеприимство. Уезжай, прежде чем тебе придется выступить против своего же народа.
Измученный, в одежде, забрызганной чужой кровью, Джулиано осознал вдруг, насколько он одинок.
– У меня нет своего народа, – медленно произнес он. – Есть лишь друзья и долг перед людьми, которых я люблю. Это не одно и то же.
– Я не знаю о твоих долгах, – ответил Джузеппе. – Мне ты ничего не должен. Но ты мой друг, поэтому я даю тебе возможность уехать. Мы с Анджело собираемся отправиться в Корлеоне, потом в другие городки, а если выживу после этого – двинусь на Мессину.
– Туда, где стоит флот?
– Да. Дети будут здесь в безопасности – Анджело и его семья их защитят.
– Тогда я еду с тобой.
Джулиано понял, что станет делать дальше. Собственное решение его удивило. У него не было времени на то, чтобы ужасаться грандиозности своего плана. Сейчас, на данный момент, иного выхода не было.
Джузеппе широко усмехнулся и протянул ему руку, и Джулиано ее пожал.
Глава 95
Джулиано, Джузеппе и еще несколько человек покинули Палермо, спешно отправившись в путь. Они путешествовали тайком, в основном по ночам. К середине апреля восстание охватило всю Сицилию. Лишь одному французскому наместнику удалось спастись – и то потому, что его правление было справедливым и гуманным. Остальные гарнизоны были захвачены. Оккупантов безжалостно казнили.
В конце месяца Джулиано стоял рядом с Джузеппе на склоне холма, с которого открывался вид на гавань Мессины. Перед ними был флот Карла Анжуйского, корабли самых разных размеров и конфигураций, какие он только знал. Их было не меньше двух сотен, так что даже воды не было видно. Судам едва хватало места для того, чтобы разместиться и бросить якорь, не касаясь друг друга.
Сколько на них было катапульт? Сколько осадных башен, предназначенных для штурма городских стен? Сколько бочек с горючим «греческим огнем»?
– Они выглядят покинутыми, – тихо сказал Джузеппе, щурясь на солнце.
– На них, наверное, лишь охрана, – ответил Джулиано.
За два дня до этого Мессина тоже восстала против французов, которые отступили и укрылись за гранитными стенами замка Матегриффон, не имея, впрочем, достаточно сил, чтобы его удержать.
– Но они по-прежнему угрожают Византии. Скоро прибудет венецианский флот, привезет еще воинов. Осадные орудия все еще здесь, а лошадей всегда можно снова отобрать у местного населения.
Джузеппе посмотрел на друга:
– Чего же ты хочешь? Потопить их?
Джулиано знал, что нарушает клятву, данную Тьеполо: никогда не предавать интересы Венеции. Но мир был уже не тот, что во времена Тьеполо. И Венеция уже не та. И Рим тоже.
– Я собираюсь сжечь их, – тихо сказал он. – С помощью смолы. Возьмем маленькие лодки, которые сможем буксировать на обычном гребном ялике. Нужно подгадать, чтобы ветер дул в нужном направлении и течение было в нужную нам сторону…
– И ты это сделаешь? Ты… венецианец? – удивленно переспросил Джузеппе.
– Наполовину венецианец, – поправил его Джулиано. – Моя мать была византийкой. Но это тут ни при чем… В любом случае это неправильно… Я имею в виду, нападать на Византию. В этом нет ничего христианского, ничего святого. Не имеет значения, кто они и во что верят. Главное – мы не должны им это
