– Берите бандитов живьём! – кричал, размахивая пистолетом, молодой офицер железнодорожной охраны.
Пулемётчик из его взвода на секунду оторвался от своего «МГ-42» и посоветовал лейтенанту:
– Не стойте так открыто. Они тоже стреляют.
Офицер был молод и совсем не знал войны, лишь недавно закончив краткосрочные курсы. Там предупреждали о подобных ситуациях. Но лейтенанту недавно исполнилось восемнадцать, зенитчики и охранный взвод вели дружный огонь, разгоняя обнаглевших бандитов, – шёл успешный бой.
Скоро подоспеет подмога, пожарники уже тушат пламя, а уцелевшую часть эшелона отцепили и буксировали подальше от опасности. Все были заняты делом. Лейтенант оглянулся вокруг – в его командах, кажется, никто не нуждался. Что-то надо было делать…
Он прицелился во вражеские вспышки и выпустил обойму массивного «браунинга» – тринадцать патронов. Перезарядил оружие и вдруг почувствовал обжигающий удар в живот.
Боль скрутила тело, лейтенант сполз на щебень. К нему подбежал солдат, позвали санитара. Когда стали накладывать повязку, офицер невольно вскрикнул. На курсах ничего не говорили, какую нестерпимую боль приносит пуля, перебившая кишечник. Повязка на спине пропиталась красным и зелёным, солдат невольно отвернулся, а санитар сказал:
– Зря лейтенант так плотно позавтракал. Брюшина уже наполнилась всякой дрянью, нужна срочная операция.
За двести метров от них семнадцатилетний боец спецотряда Паша Шестаков, потерявший брата и мать, выпустил ещё две пули. Одна отрикошетила от вагонного колеса и ударила сплющенным комочком в бедро санитара.
– Уносите быстрее лейтенанта, – зажимая рану, крикнул санитар и переполз на другую сторону насыпи.
Кажется, бандиты напали на эшелон целой толпой. Лучше не поднимать голову.
В эти минуты лейтенант Мальцев дал команду на отход. Пустить под откос эшелон не удалось. Но горели и были разбиты не меньше полутора десятка вагонов, локомотив, зенитная платформа. Погибли двое опытных сапёров и ещё трое бойцов, но движение на этом участке перекрыто минимум на сутки. Один из партизан отряда Коробова «Смерть фашизму» удовлетворённо заметил:
– Фрицев не меньше полусотни накрылось. Когда суматоха началась, я три магазина из трофейного «МП-40» выпустил.
Афоня Рымзин, с перевязанной головой, нёс на ремне свой повреждённый «дегтярёв». Болело пробитое осколком ухо, гудело в голове, хотелось выпить.
– Эй, снайпер, у тебя там самогона не осталось во фляжке? – спросил он хвастливого автоматчика.
– Нет, там вода. Командир запретил на операцию спиртное брать.
– Ну и хлебай её сам. Ни хрена ты ни в кого не попал с двухсот метров. У твоего автомата ствол короткий, только ворон пугать. А Пашка Шестаков офицера уделал! Так, что ли, Павел?
– Кажись, – кивнул белобрысый парень. – Пострелял из пистолета и на насыпь свалился. Когда фрицы его перевязывали, я ещё одного подранил. Это им за мамку!
Он шмыгнул носом. Партизан из отряда «Смерть фашизму», хоть и обиделся на подковырку Афони Рымзина, но сочувственно обнял Пашку за плечи:
– Держись, парень. Я брата и отца потерял. А тебе, корноухий, я сто граммов налью, хоть и ехидный ты. Есть у меня запас в повозке.
– Спасибо, если не брешешь. А стрелял ты грамотно, короткими очередями. Наверняка кого-то из фрицев завалил. Они, как тараканы, из горящих вагонов разбегались.
Николай Мальцев, докладывая майору Журавлёву о результатах операции, с досадой обронил:
– Людей много теряем. Наших ребят трое погибли и один из отряда Коробова. Двое тяжело ранены.
Иван Макарович Журавлёв молча записывал данные о результатах в журнал боевых действий.
– Говоришь, полсотни фрицев накрыли?
– Полста точно будет, да ещё раненые и обгоревшие. Рота до фронта не доехала, и остальные в эшелоне по мозгам получили. Пашка Шестаков офицера ухлопал. Как там на Курской дуге дела идут? Новые сообщения есть?
– Наши ведут оборонительные бои. А немцы хвалятся, что фронт прорвали. Вон Илья Борисович слышал.
– Брешут фрицы, – тут же откликнулся замполит Зелинский. – Не хватит у них сил, чтобы фронт прорвать. Сейчас у нас не сорок первый год. Под Сталинградом самую крупную немецкую армию разгромили и в плен взяли. Гитлер до сих пор в себя прийти не может.
– Может, и брешут, – согласился Мальцев. – Только мы сегодня больше сотни немецких бомбардировщиков насчитали да истребителей штук сорок. На Белгород шли.
– Вам не ворон считать поручили, а эшелон взорвать. С фашистскими самолётами кому положено разберутся. А с эшелоном не слишком гладко получилось, слабовато сработали. Сожгли несколько вагонов, вот и весь результат.
– Результат нормальный, – вступился за Мальцева Фёдор Кондратьев. – Это только в кино эшелоны один за другим под откос летят, а в жизни посложнее. После каждой вылазки на железную дорогу людей не успеваем хоронить.
В землянку вошёл старшина Будько:
– Разрешите, товарищ майор?
– Ты уже вошёл, чего разрешать! Ну, как дела, Яков Павлович?
– Хреново. Мало того что все дороги перекрыты, в Озерцах мою группу полицаи обстреляли. Едва отбились, а пареньку из молодых ногу прострелили. Прямиком в санчасть отвезли.
Последние недели снова начались перебои с продовольствием. Вот и сегодня возле деревни Озерцы полицаи во главе с начальником участка Паскаевым Борисом подстерегли снабженцев. Старшину и троих его людей спасло лишь то, что полицаи, не желая рисковать, открыли огонь издалека.
– Пескарь на разъезде «Двести восьмой километр» двенадцать заложников расстрелял, – напомнил Кондратьев. – Пора говнюку руки укоротить.
– Вот товарищ комиссар этим и займётся, – подвёл итог майор Журавлёв. – Люди у нас в основном на заданиях, но человек десять-двенадцать наскребём. Если не хватит, попросим помощи у Андрея Зинякова. Не возражаешь, товарищ комиссар?
– Нет. Думаю, надо приговор предателю оформить как положено, – важно кивнул Илья Борисович. – А после исполнения расклеить на столбах.
– Формируй группу и с приговором не тяни. В группу включи Матвея Рябова, он родом из Озерцов, места хорошо знает.
Получилось так, что в эти июльские дни, когда развернулось сражение на Курской дуге, партизанские отряды «Смерть фашизму» и «Сталинцы» действовали совместно с отрядом НКВД «Застава», образовав фактически бригаду. То, чего добивался подпольный обком партии, только без лишних формальностей, долгих обсуждений и всевозможных указаний.
