Господин Джованни с жаром взялся за преодоление этого препятствия и после долгих переговоров договорился с семейством Риччи, что помимо всех расходов на роспись, он выплатит им определенную сумму и поместит герб Риччи на самое почетное место, какое только есть в капелле.
Был составлен подробнейший договор с изложением всех условий и мастер Доменико приступил к работе.
Господин Джованни заказал ему заново написать фрески с теми же историями, что были изображены там раньше.
Над капеллой мастер Гирландайо трудился четыре года и, наконец, исполнил все наилучшим образом. В картины из жизни Богоматери и евангелистов он искусно ввел фигуры своих учителей, знакомых и других достойных этой чести людей. Не забыл он, конечно, написать и господина Джованни, и его уважаемую супругу.
Перед капеллой на столбах он по заказу господина Джаванни сделал большие каменные гербы семейств Торнабуони и Торнаквинчи. В арке он поместил гербы фамилий, ответвившихся от названного семейства. А в самой капелле он поставил великолепнейший табернакль для святых даров. На фронтоне этого табернакля он и поместил щиток с гербом Риччи, но величиной этот щиток был в четверть локтя!
– Неужели? – засмеялась Жанна.
– И когда капеллу открыли, госпожа Жанна, то Риччи явились одними из первых и стали разыскивать свой герб. Но не обнаружили его и отправились в Совет восьми, размахивая договором.
Но призванный к ответу господин Джованни заявил, что все сделано как раз в точном соответствии с договором и герб помещен на почетнейшем месте, какое только может быть – подле святых даров. А то, что его не видно – в договоре размеры герба не оговаривались.
Магистрат решил, что условия договора соблюдены и повелел оставить все, как есть.
Но! – поднял палец благодетель – Заметьте, дорогая госпожа Жанна, что всю эту затею мастер Гирландайо проделал по строгому согласованию с господином Джованни и сей поступок был скорее всего замышлен самим Торнабуони и лишь блистательно исполнен Гирландайо!
Благодетель закончил сравнение двух художников, но, видимо, эта тема затронула какие-то струны в его душе, потому что он помолчал, а потом добавил:
– И еще, госпожа Жанна, я никак не могу одобрить пристрастие мастера Боттичелли к языческим богам. Конечно, новые времена несут в себе изменение нравов, и то, о чем наши деды даже помыслить нем могли, теперь представляется вполне естественным, но все же мне кажется, что если ограничиться изображением христианских святых, Господа нашего Иисуса Христа и Пречистой Девы, ни какого худа, кроме пользы не будет. А какие-то Венеры, Флоры, Бореи, Марсы и прочие новомодные персоны – все это от лукавого, высокому искусству они не нужны.
Характер благодетеля после этой беседы стал Жанне намного понятнее.
«В сущности, – разочарованно подумала она, – можно было и не городить огород с превращением Жаккетты в Нарджис. С маркизом вполне можно договориться и так. Немного перестраховалась».
Не подозревающий о ее думах благодетель заявил:
– Я безумно рад, дорогая госпожа Жанна, что Ваш божественный облик и милый образ госпожи Нарджис мастер Доменико запечатлеет на полотне!
– Я тоже рада, – склонила голову Жанна.
Но ей почему-то страстно захотелось, чтобы ее нарисовал сумасброд Боттичелли…
ГЛАВА XIII
Они добрались до Флоренции. И, не откладывая дела в долгий ящик, направились сразу к художнику.
Мастерская Доменико Гирландайо Жанну разочаровала.
Там было тесно. Помимо самого мастера находилось большое количество подмастерьев, постоянно приходили и уходили люди.
Сам художник выглядел усталым.
Чувствовалось, что вся эта суета вокруг его утомляет и он с гораздо больше охотой находился бы сейчас в каком-нибудь храме, спокойно занимаясь росписью стен.
Мастер Доменико казался старше своих сорока лет.
Жанне не понравилась та быстрота, с какой художник сделал ее карандашный набросок на картоне.
«Из уважения хотя бы к моему титулу, – раздосадовано думала она, – мог бы рисовать и помедленней».
А вот Жаккетту, по мнению Жанны, рисовать можно было в два раза быстрее. Там и изображать-то нечего!
Но скорость работы как раз очень понравилась благодетелю – он не хотел задерживаться во Флоренции надолго, надо было спешить до осенней непогоды.
Поэтому убедившись, что одного сеанса мастеру вполне хватило, он с радостью двинулся в путь.
Жанна и Жаккетта толком так и не увидели Флоренцию, лишь из окна экипажа они мельком заметили красоту ее домов и улиц.
Жанна не замедлила мягко попрекнуть этим благодетеля.
Все общество собралось в его экипаже, развлекаясь беседой.
Отсутствовал только виконт – оказывается, он счел задержку во Флоренции слишком длительной и поехал вперед один, спеша домой по каким-то только ему известным делам. Его отсутствие настроения никому не испортило.
Но Жанна была огорчена, что не увидела город Флоры во всем его великолепии.
– Увы… – вздохнула она. – Флоренцию мы так и не узнали…
– Моя вина! – охотно согласился благодетель. – Надеюсь, мы еще побываем здесь и я искуплю свой грех, познакомив Вас со всеми достойными внимания местами этого дивного города.
Жанну удивило слово «мы».
Похоже, благодетель свое дальнейшее будущее видит и в их обществе?
Или просто вежливая фраза, не обещающая ничего конкретного?
ГЛАВА XIV
После Флоренции их путь продолжался очень размеренно.
В предгорье зарядили дожди и стало очень стыло.
Экипажи медленно тянулись по мокрой дороге, упорно приближаясь к первому перевалу.
Противостояния и столкновения итальянских городов и государств, беспорядки и открытые военные действия проходили мимо них, не затрагивая экипажи благодетеля благодаря его статусу и хорошей охране.
Жанна почти все время или спала, или полудумала – полудремала под теплой меховой полостью. Мысли были ровными, как и их путешествие, спокойными и домашними.
За пеленой дождя таким далеким и нереальным казалось все прошлое… И слепящий солнечный Триполи, и зеленый Кипр, и летний яркий Рим.
Целыми днями Жанна представляла, как вернется в Бретань, в свой Аквитанский отель и заново займется его устройством.
Обтянет другой тканью стены спальни…Закажет в монастыре новое покрывало…
Купит шкаф с расписными створами, их привозят из Брюгге: тамошние художники славно расписывают картинами столешницы, шкафы, сундуки…
И новые бокалы на тонких ножках с пузатыми бочками…
И подушечку для преклонения коленей в церкви… Пусть будет красного бархата, с вышивкой из золотой тесьмы. И новые домашние туфли, мягкие и теплые.
Да, надо не забыть подновить сиденья в карете, они уже немного потерлись! И заставить этих нерадивых лентяев вычистить двор, чтобы ни соринки не было.
А сколько украшений за это дикое путешествие пришлось продать – ужас! И новые гребни для волос тоже необходимы…
Дождь снаружи лил и лил. Стучал по крыше экипажа, сырость норовила забраться в любую щелку и вытеснить тепло.
