«Я вылетел», – крикнул Шон, бросив сердитый взгляд на Макензи.
Как только он начал двигаться к краю парковки, чтобы присоединиться к Казенсу, Макензи заметила какое-то движение слева от себя.
«Хитрый паршивец», – подумала она.
Макензи припала к земле, спрятавшись за фонарным столбом. Над головой, как прожектор, ярко светил фонарь. Она понимала, что могла обернуть всё в свою пользу, когда противник находился в тени. Очень яркий свет мешал ему хорошо прицелиться.
Прижавшись спиной к бетону, она услышала, как шарик с краской разорвался, ударившись о столб с обратной стороны. В тишине со скамейки доносились довольные смешки Казенса и Шона.
«Это будет интересно», – сказал Казенс.
«Интересно? – ответил Шон. – Скорее больно».
Слыша их смех, Макензи сама не смогла сдержать улыбки. Она знала, что Гарри в неё выстрелит. Их отношения не относились к тому типу, когда молодой человек настолько влюблён, что готов дать своей пассии выиграть. Они были в одной лодке – завтра у обоих был выпускной.
Однако они проводили много времени как на учёбе, так и вне её. Макензи хорошо его изучила и знала его слабые стороны. Скрепя сердце она немного отклонилась назад, выбравшись из своего укрытия, и выстрелила, попав в колесо машины, за которой прятался Гарри.
Он сразу выдал своё местоположение, поднявшись над капотом. Она дёрнулась вправо, делая вид, что собирается снова спрятаться за столбом. Как и ожидала Макензи, он выстрелил в ту сторону. Макензи же перекатилась влево. Оторвав верхнюю часть туловища от земли, она подняла пистолет и выстрелила.
Шарик с краской угодил в правую часть его груди. В тени жёлтая краска была яркой, как солнце.
Гарри ссутулился и отшвырнул пистолет. Он вышел из-за машины, удивлённо качая головой.
«Я вылетел».
Макензи поднялась на ноги, наклонила голову и хмуро посмотрела на него.
«Ты обиделся?» – дразня, спросила она.
«Вовсе нет. Это было даже мило».
Казенс и Шон сидели на скамье и аплодировали. Брайерс вышел из машины и тоже начал хлопать. Она знала, что он за неё переживал, но при этом был очень горд, что она позвала его сюда. Обязательной частью ритуала было приглашение опытного агента, чтобы он мог помочь, если что-то пойдёт не так. Иногда такое случалось. Макензи слышала, что в 1999 году какому-то парню попали в заднюю часть колена, и на выпускной он пришёл на костылях.
Брайерс подошёл ближе, и они все вместе сели на скамью. Он потянулся в карман и достал оттуда пять сотен – выигрыш, на который они все скинулись, и который доверили ему для хранения. Брайерс передал деньги Макензи:
«Кто-то из вас думал, что будет по-другому?»
«Хорошая работа, Мак, – сказал Казенс. – Хорошо, что меня вывела из игры ты, а не один из этих придурков».
«Спасибо», – ответила Макензи.
«Не хочу показаться старым пердуном, – заметил Брайерс, – но сейчас уже почти час ночи. Идите домой и отдохните. Вы все. Не приходите на выпускной измотанные и уставшие».
Макензи снова волной накрыло счастье. Рядом были друзья – люди, которых она смогла узнать достаточно хорошо после возвращения к более или менее нормальной жизни, когда небольшой эксперимент МакГрата подошёл к концу девять недель назад.
Завтра они выпускаются из Академии, и, если всё пойдёт по плану, уже на следующей неделе получат удостоверение агента. Пока Гарри, Казенс и Шон даже не мечтали, что начнут карьеру с громких дел, Макензи с нетерпением ожидала предстоящей работы, в частности, времени, когда она присоединится к специальной группе агентов, о которой МакГрат говорил после завершения дела, над которым ей повезло поработать. Она до сих пор не знала, чем именно будет заниматься, но всё равно была очень взволнована.
Они разошлись, и каждый пошёл в свою сторону. Именно тогда Макензи почувствовала то, что не чувствовала уже давно. Она знала, что её ждёт прекрасное будущее, и что до него было рукой подать. Впервые за очень долгое время она знала, что отлично контролирует свою жизнь и то направление, в котором та движется.
***Макензи смотрела на синяк на груди Гарри, отлично понимая, что должна сейчас испытывать сострадание, но не в силах сдержаться от смеха. Место, в которое угодил выпущенный ею шарик с краской, было огненно-красным, и раздражение распространилось на несколько сантиметров во все стороны. По виду синяк напоминал пчелиный укус, но Макензи знала, что он болел намного сильнее, чем болел бы укус.
Они стояли на кухне. Она завернула пакетик со льдом в кухонное полотенце и передала его Гарри. Он смешно прижал его к телу. Было очевидно, что он был одновременно смущён и тронут тем, что она позвала его к себе, чтобы убедиться, что с ним всё в порядке.
«Прости, – искренне сказала Макензи. – Давай на выигранные деньги я угощу тебя кофе».
«Кофе должен быть чертовски хорош», – ответил Гарри. Он отнял лёд от груди и, сморщившись, посмотрел на синяк.
Макензи смотрела на него, понимая, что пусть Гарри и был у неё дома больше дюжины раз, и иногда они целовались, он никогда прежде не оказывался в её квартире без рубашки. Кроме этого, впервые после расставания с Заком полураздетый мужчина находился от неё так близко. Возможно, дело было в адреналине, бурлящем в крови после победы, или в завтрашнем выпускном, но ей нравилось то, что происходит.
Она подошла ближе и положила руку на здоровую часть груди Гарри, там, где было сердце. «Ещё болит?» – спросила Макензи, делая шаг вперёд.
«Сейчас уже нет», – нервно улыбаясь, ответил Гарри.
Она медленно провела рукой по
