Последние слова так обескуражили юношей, что гаучо круто переменил тон, воскликнув:
– Каррамба!.. Жив Нарагвана или умер, а Франческу мы отнимем теперь же! Это можно сделать и без старика. Кажется, я нашел способ…
По правде сказать, Гаспар морочил своих юных спутников. Ничего он не придумал. Все надежды его рухнули со смертью старого вождя. Теперь ему было ясно, что Нарагвана не принимал ни в убийстве, ни в похищении никакого участия. Ясно было и то, что в этом преступлении повинен Агвара. Обратиться к нему за помощью, просить его, чтобы он освободил девочку, было бы нелепо. Что же делать? Как быть?
На лихорадочные вопросы Чиприано гаучо отвечал уклончиво:
– Терпение, сеньорито! Дай немного приглядеться и сообразить, тогда я с удовольствием расскажу тебе все. А пока пойдемте отсюда. Проведем лучше ночь на том конце кладбища, у дороги в город. Я убежден в существовании такой дороги. Оттуда мы увидим и услышим все, происходящее на равнине, а если кто сюда и пожалует, то заметим его вовремя и успеем спрятаться. Идемте. Да не шумите, а то как бы нам не разбудить Нарагвану.
Глава XLVIII
Гаспар задумывает маскарад
Предположение гаучо оказалось правильным: с западной стороны холма спускалась к городу дорога. Так как склон здесь был крутой и каменистый, она все время вилась зигзагами, но была много шире тропинки, по которой взбирались на холм наши путники. Да и немудрено: тропинка вела в пустынную степь, а дорога соединяла кладбище с городом. По ней тобасы носили всех своих мертвецов. Перед самым плато была выбоина, быть может, протоптанная многими поколениями индейцев. Сколько похоронных процессий прошло по ней между двумя уступами, подобно массивным воротам, отмечавшими вход на кладбище!
Прежде всего гаучо подвел мальчиков к дереву, под которым собирались раньше устроиться на ночлег и где лежали пончо, ружья и прочие вещи. Захватив оружие и пожитки, путники начали искать дорогу в город и нашли ее очень легко: к ней сходились все тропинки кладбища. Найдя дорогу, остановились в тени одной из нависших глыб, стороживших вход на кладбище. Гаспар выбрал неподалеку плоский камень и усадил на нем мальчиков.
Камень этот занимал очень выгодное положение. С него был виден весь город, а кроме того, и дорога до первого поворота. Таким образом, сидя на нем, путники могли заметить всякого, кто стал бы подниматься на кладбище. Дорога была ярко освещена луной, и пройти по ней незамеченным не мог никто. Камень, наоборот, лежал в тени. Снизу рос невысокий кустарник.
Устроившись на камне, Гаспар стал медленно, осторожно отвечать на расспросы спутников. В сущности, у него был не настоящий план действий, а только смутная идея.
– Да, – говорил он, – нам, кажется, остается только один путь. Если взяться за дело как следует, удача обеспечена. По-моему, мы все-таки добьемся своего.
Гаспар умолк, как бы соображая. Юноши прекратили расспросы, не желая ему мешать. Наконец гаучо поднял голову и сказал очень странную вещь:
– Один из нас должен стать индейцем.
– Стать индейцем? – воскликнул Людвиг. – Что ты хочешь сказать, Гаспар?
– Я говорю, что кому-нибудь из нас надо переодеться индейцем и пробраться в город.
– Да, понимаю. Но ведь это опасно, Гаспар…
– Разумеется, – отвечал гаучо. – За такую проделку индейцы способны размозжить человеку череп дубиной, а пожалуй, и сжечь на медленном огне. Но теперь ведь все для нас опасно – так почему же не рискнуть? Если мы этого не сделаем, опасность не уменьшится. А переодеться индейцем я могу. Надеюсь сыграть эту роль отлично; некоторый опыт, как вы знаете, у меня уже есть. Точно таким способом я в свое время спасся от гуайкуру, когда они захватили меня в плен, и если б я тогда плохо притворялся, то вряд ли бы вы сейчас разговаривали со мной.
– Как же ты сделал это? – спросил Людвиг.
– А очень просто. Костюм я занял у одного плюгавого индейца, который как раз меня сторожил. Сначала, правда, пришлось «занять» у него дубину и вернуть ее не совсем приятным для него способом. Дурак был сам виноват, что спал, когда я занял у него дубину; он спал и тогда, когда я возвращал ее; спит, наверное, и теперь, когда она уже возвращена, только покрепче прежнего. Затем я переоделся в его тряпье и щеголял в нем целую неделю, пока не добрался до самого Парагвая. А костюм оказался мне к лицу. Настолько к лицу, что я совершенно свободно прошел в нем по всему становищу гуайкуру, и никто меня не задержал. В сумке у этого разини я нашел немного красок и вымазал себе кожу. Если бы мне удалось сделать то же самое теперь, я бы вывел из города пленницу.
– Гаспар, – воскликнул Чиприано, – сделай это и требуй, чего хочешь в награду!
– Спаси сестру, – взмолился Людвиг, – и мать тебе ни в чем не откажет!
– Та-та-та, – укоризненно закачал головой гаучо. – О чем это вы говорите, мальчики? Вы предлагаете мне взятку за спасение дочери Гальбергера? Нет, Гаспар Мендес не таков! Каррамба! Все мы сейчас плывем на одном плоту и либо вместе спасемся, либо вместе утонем. Впрочем, не утонем, а выплывем…
Глава XLIX
Ночная странница
Но как же выполнить дерзкий план?
– Если бы здесь был хоть один тобас, – сказал Гаспар, – я бы сумел его уговорить поменяться со мной костюмом, как в свое время того гуайкуру. Но тобаса у нас нет. Что ж, если занять костюм невозможно, подумаем, нельзя ли его смастерить. К счастью, на костюм тобаса материала идет немного, а шить и вовсе не приходится. Набедренную повязку я сделаю из рубахи, а на плечи накину пончо, и все будет отлично.
– А цвет кожи, Гаспар?
– Правильно, – кивнул гаучо, – если я оставлю кожу, как она есть, она непременно меня выдаст. Хотя о бронзовом загаре достаточно позаботилось солнце. Многие тобасы не темнее нас с вами, сеньорито. Но тело, безусловно, придется подчернить. Хорошо, что я захватил с собой немного краски. После случая с гуайкуру я без краски из дому не выезжаю, можете мне поверить… А пончо делу не повредит. Вы знаете, тобасы сами ткут
