– Он и есть целитель? – удивился я.
– Да, – женщина нежно улыбнулась мне.
Точно также в детстве улыбалась мне мама.
– Как восхитительно он играет на рояле, – сказал я, глядя на смуглого мальчишку с карими глазами. Его черные волосы торчали ежиком.
– Я не слышала вашу мелодию, Сэм, – сказала Лилавати.
– Как это? – удивился я.
– У каждого человека своя мелодия. Мелодия души, ноты которой из-за неправильных действий, негативных мыслей или неверного выбора человека, сбиваются, что приводит к различным болезням.
– И вы не видели той красоты, что витала в воздухе, когда играл ваш сын?
– Нет, – ответила женщина. Её зеленые глаза наполнились нежностью.
Она подошла к сыну, и погладил его по голове, сказала:
– Баларама тоже не слышал вашу мелодию.
– Но как такое возможно?
– Подойдите, Сэм.
Я подошел.
– Нажмите любую клавишу.
Я так и сделал. Но ничего не произошло.
– У этого рояля нет струн, – сказала она.
Глядя на мое недоумение, Лилавати ответила:
– Мой сын пережил клиническую смерть, после которой потерял дар речи, но обрел дар расставлять по местам спутанные ноты мелодии души человека, – несмотря на акцент, слушать её мне было приятно. – Баларама через этот бесструнный рояль как бы подключается к вашей душе, начинает видеть ноты мелодии вашей души и начинает играть их правильно, возвращая им былой строй. Но слышите эту мелодию и видите только вы.
– Слышать музыку привычно, но вот видеть – для меня это что-то новое.
– Каждая нота имеет свой цвет, как каждая болезнь имеет свои причины.
– Удивительно, как семь нот способны творить такую божественную мелодию, – сказал я, понимая теперь восторги людей, выходивших из комнаты.
– Двенадцать, – сказала Лилавати.
– Что?
– Двенадцать нот.
– Но как?
– Вы знаете, что такое октава?
– Смутно помню.
– Покажите мне.
Я зажал пальцами ноту «до» и «си».
– Правильно, – сказала она, – что вы видите помимо белых клавиш?
– Черные, – сразу же ответил я.
– Сколько клавиш теперь?
– Двенадцать, – ответил я. – Но ведь это не совсем ноты, а полутона.
– Но они есть, – сказала Лилавати. – И отрицать их нельзя. У радуги тоже двенадцать цветов, а не семь. Как и год состоит из двенадцати месяцев. Или день из двух периодов по двенадцать часов.
– Я как-то не задумывался об этом, – сказал я и, отойдя от рояля, сел на край кровати. – Если Баларама сыграл мелодию моей души правильно, то, получается, я теперь здоров?
– Получается, так, – Лилавати улыбнулась.
– Но ведь это чудо! Почему бы не рассказать об этом всему миру? Скольких людей можно спасти. Тогда и врачи будут не нужны.
– Не все так просто, Сэм, – сказала Лилавати и присела рядом со мной. Я почувствовал легкий цветочный аромат, исходящей от нее. – За врачами стоит целая система, которая не позволит разрушить то, на что ушли миллиарды денег. То, что сейчас целителей считают шарлатанами, это работа той самой системы. И потом есть еще и карма.
– Да, я знаю о ней, но причем тут это?
– Я вам говорила, что у каждой болезни есть своя причина. Одни болеют по карме, это их урок, который они должны пройти. Вторые, своими мыслями или действиями заработали себе болезнь. Но бывает и так, что мысли или действия родителей способствовали тому, что их ребенок заболел. Балараме можно помогать только вторым и третьим.
– А как вы узнаете, кто болеет по карме, а кто из-за другой причины?
– Судьба сама приводит их. Вас привел друг. Вы приведете кого-то, кто заслуживает второго шанса, – она положила свою руку на мое плечо и добавила:
– А теперь вам пора, Сэм. Нам из-за того, что вы потеряли сознание, пришлось пропустить вас без очереди.
– Да, конечно, – сказал я, – как мне отблагодарить вас?
– Вы отблагодарили меня уже своим присутствием, – женщина посмотрела на своего сына, – помогая Балараме выполнять свое предназначение. Приводите тех, кому, по вашему мнению, судьба хочет подарить второй шанс.
– Можно я тогда поцелую вашу руку? – попросил я и встал.
Лилавати поднялась и протянула мне правую руку, которую я с благодарностью поцеловал. Потом подошел к мальчику, поблагодарил и его, пожимая маленькую руку целителя. После чего вышел из комнаты.
Ричард встретил меня с радостным лицом.
– Ну что, дружище, как себя чувствуешь?
– Как будто заново родился, – ответил я.
Рядом с нами возникла смуглая женщина и предложила проводить до двери, потом обратилась к женщине с ребенком и сказала им, что они могут войти. Помимо них в комнате было еще шесть человек. Люди, судьба к которым решила быть благосклонной.
Уже у самой двери, женщина сказала, обращаясь ко мне:
– Используйте правильно свой второй шанс.
– Обязательно, – пообещал я, и мы вышли.
Мы стали спускаться. В подъезде все так же пахло вкусной едой.
– Поедешь делать томографию? – спросил Ричард, когда мы оказались на улице.
– Да, сейчас позвоню доктору Митчеллу, – сказал я, набирая номер врача.
После четырех гудков прозвучало энергичное «Алло».
– Доктор Митчелл, здравствуйте. Сэм беспокоит.
– Да, я вас слушаю, Сэм.
– Я хочу сделать повторную томографию, – сказал я, приближаясь к автостраде.
– Хорошо, только я уже ушел. Но… – замешкался доктор. – Но я предупрежу медперсонал, они примут вас, а за новыми снимками придете завтра, окей?
