Мне хочется сказать, что заразная я вся. И что я, такая вот зараза, сейчас искупаю его в этом милом прудике с пятнистыми рыбками, и пусть он у них тоже спросит, вдруг и они заразные?..
Но я не успеваю. Другой голос твердо произносит:
— Вейл, оставь ее в покое.
И я машинально отступаю от бортика, а Вейл, даже не оборачиваясь, лениво отзывается:
— Не мешайся, бастард. Нам сегодня не до тебя.
Я же смотрю на веснушчатое Совершенство, от которого не могла отвести глаз еще в классе. И ничего не понимаю. Бастард?
Совершенство подходит к бортику и протягивает руку. Мне. Он мне руку протягивает! Что, что делать? А вдруг он тоже считает, что я заразная? Нет, тогда бы он руку не протянул. А вдруг…
В общем, я стою, как… не очень умная лягушка, в воде (почему я резко глупею рядом с ним?!), а Вейл тем временем со смешком заявляет:
— Да брось, Дамиан, не смущай девушку. Она принцесса, хоть и лягушка. А какая принцесса хотя бы глянет в твою сторону?
Дамиан? Его зовут Дамиан?.. А… Что? Глянет? Я, я гляну!
Дамиан тем временем заливается краской, смотрит на Вейла — тот уже снова повернулся ко мне — и резко выбрасывает вперед кулак. Вейл, покачнувшись, падает в воду — совсем не изящно, подняв тучу брызг. Я отшатываюсь к каменной лягушке-фонтану, а у пруда тем временем завязывается драка, потому что оба «телохранителя» набрасываются на одного Дамиана без всякого зазрения совести, и проходящие мимо девицы (кажется, уже другие) не делают ровным счетом ничего, чтобы их остановить (хоть бы позвали кого-нибудь!), а только одна лениво бросает другой: «Похоже, Дами опять не дал этим троллям списать исследование по магспецу», а Габриэля где-то носит, и всплывший Вейл, естественно, напрочь забыв про меня, спешит поучаствовать…
И тут буквально на ультразвуке раздается:
— Прекратить! Немедленно! Прекратить!
К пруду со стороны учебного корпуса несется, подпрыгивая на тонких ножках, и жужжа, как здоровенная муха… Хм, здесь снова нужно небольшое отступление. Дело в том, что все знают про фей-женщин. Но мужчины у них тоже есть. И если феи-женщины прекрасны, сластолюбивы и легкомысленны, то мужчины играют примерно ту же роль, что и трутни в пчелином улье. Хотя нет, трутни вроде не работают. Мужчины-феи работают. Много. За двоих — себя и жену. И, о боже, они уродливы.
Несущийся к нам фей нелеп, нескладен, кричит на ультразвуке, потрясает какой-то тростью в одной из четырех рук… Драка заканчивается моментально. И Вейл, и его телохранители встают по стойке «смирно». Дамиан тоже поднимается, рукавом вытирая кровь. И я на всякий случай залезаю на бортик. Феи-мужчины шутить не умеют.
— Дамиан! — вопит фей. — Снова?!
— Он меня в пруд сбросил, — ябедничает Вейл и напоказ отряхивает руку.
Фей отшатывается от брызг и в немом гневе смотрит на бледного Дамиана.
— Неправда! — разбиваю паузу я. — Это я сбросила, — между прочим, правда хотела. Но не успела. — А он мне гадости всякие говорил, — указываю я на Вейла.
Тот изумляется.
— Кто? Я?!
Фей поворачивается ко мне — словно только сейчас заметил. И всплескивает руками. Всеми четырьмя.
— Принцесса! В каком вы виде?
— А в каком я виде? — повторяю я. — В нормальном я виде. Вам что-то не нравится?
— На территории школы нельзя купаться! — две руки фей прижимает к щекам. Двум из четырех. Они у него еще и висят, как у бульдога.
— Да ладно? — Я наклоняюсь и выжимаю подол платья — прямо на сапоги кому-то из Вейловых телохранителей. — Спасибо, что сказали. А то я бы не догадалась.
Фей краснеет, потом бледнеет — я начинаю бояться, что у него сейчас случится удар.
— Два часа в карцере! И больше никаких… никаких…
— Заплывов? — улыбаюсь я.
— Никаких!
— Хорошо-хорошо. Вы, главное, не волнуйтесь.
Фей закатывает глаза — два из четырех. Потом одной из рук указывает на Дамиана.
— Вы тоже! Тоже два часа в карцере. А вы, — он поворачивается к Вейлу с телохранителями. — На урок! Сейчас же!
Это или волшебство, или всю святую троицу действительно сдувает ветром.
— За мной! — командует фей. И, жужжа да пыхтя, огибает пруд по дорожке к роще.
— Господин хороший! Вы мой поводок забыли! — кричу я вслед и смеюсь, когда фей подпрыгивает и разражается визгливыми криками. Феи-мужчины правда забавные.
Дамиан прижимает руку к носу, и вся моя веселость тут же испаряется. А когда он проходит мимо, я тихо бросаю:
— Спасибо.
Он смотрит на меня всего мгновение. Одно. Зато как — я отшатываюсь и понимаю, что даже если бы повстречалась ему после полуночи, мне бы ничего не светило. Кажется, он меня за что-то ненавидит. За что? Что я ему сделала?
Спросить (и получить новый такой взгляд) как-то не тянет. Поэтому мы идем следом за феем и дружно делаем вид, что одного из нас не существует. У нас обоих это хорошо получается.
В карцер я попадаю чисто случайно: меня, как даму (фей ввернул), пропускают первой, и я просто не успеваю рассмотреть, куда именно захожу. А если бы первым шел Дамиан, я бы затащила фея за собой — и пусть бы он только попробовал оставить меня в этом жутком месте! Я бы ему всех маминых родственников вспомнила! И всех бы пригласила к нему в гости! Вот бы он тогда попрыгал…
Больше всего это напоминает темницу из фильма ужасов: каменный мешок, в котором где-то далеко вверху в сетчатый люк светит солнце, а внизу сумрачно, прохладно, и на полу — солома. А на стене — плесень. И сороконожка, от которой я отпрыгиваю, тут же стукаясь о противоположную стену, и что-то острое впивается мне в спину. Я поворачиваю голову…
Фей визжал тоньше, пока нас сюда вел. Зато у меня получается громче. Сильно. Особенно с учетом эха.
— Он н-неживой? Он же п-правда н-неживой? — всхлипываю я, отшатываясь. А скелет на стене, в который я
