— Розалинда, успокойся. Королева ничего тебе не сделает. Она и яблоко-то дала, чтобы нас привести, — успокаивает меня Ромион. — Просто подожди…
— Не могу я ждать! — Солнце все ниже… — Дамиан, пожалуйста, из этой штуки можно как-то выбраться? Мне очень нужно!
На Дамиана и раньше было жалко смотреть, а теперь и вовсе — он краснеет, мою руку снова обжигает, но ничего не происходит.
— Розалинда, прекрати! — встревает Ромион. — Королева наверняка поставила барьер. Так, Дами?
— Д-да, — пыхтит Дамиан.
— Вот видишь. Дами, успокойся. Если ты продолжишь, тебя это убьет.
— Но Виола…
— Виола тоже успокоится. И подождет королеву.
Я с тоской смотрю на гаснущее солнце.
— Да… Дамиан, правда. Не надо. Я не хочу, чтобы ты умирал.
Дамиан вскидывает на меня полный надежды взгляд.
— Правда?
— Правда…
— Розалинда, а о чем ты хотела с нами поговорить? — встревает Ромион.
Я сглатываю, и в этот момент солнце окончательно проваливается за горизонт.
Золотая вспышка…
И одинаково изумленные взгляды братьев. И слаженное:
— Виола?..
— Я так и знал, — выдыхает потом Ромион, отворачиваясь.
А Дамиан, наоборот, в упор смотрит на меня.
— Виола… ты… ты… Это ты была?..
Я повожу бедрами — чтобы хоть так подтянуть сползающие шаровары.
— Да… Вот, собственно, об этом я и хотела с вами поговорить.
Глава 11,
в которой со мной играют, как с мышкой, а потом пытаются съесть
— Ну, в общем… Я как бы… Это… Ну…
— Ты как бы, ну, в общем нам лгала, — ядовито передразнивает Ромион.
Я почти не обращаю внимания ни на его тон, ни на издевку в словах. Мы с Дамианом смотрим друг на друга: Дамиан — на меня… всю, с ног (очень стройных в это время суток) до груди (высокой и пышной), там ненадолго задерживается, потом скользит к моему лицу (помните Барби?). Но в глаза не глядит, хотя я так пытаюсь поймать его взгляд!
— Итак, Виола, — не унимается Ромион. — Расскажи нам, что тебе пообещала наша мачеха? Вечную молодость? Вот эту красоту? Или вы с ней что-то пооригинальнее придумали?
— Что? — вскидываюсь я. — Мы?! Какие еще «мы»? Да не обещала она мне ничего!
Дамиан бросает на брата короткий взгляд и снова принимается разглядывать меня. И, судя по его лицу, лучше мне было оставаться лягушкой. Не так, совсем не так должен смотреть влюбленный (хорошо, хотя бы заинтересованный) юноша на свою девушку, превратившуюся в красавицу девяносто — шестьдесят — девяносто, подвешенную за зеленые «цепи», беззащитную и виноватую.
— Не обещала? — смеется Ромион. И тоже поворачивается к Дамиану. — Братец, эй, очнись! Скажи что-нибудь от себя. Или мне одному выражать наше общее недовольство?
Дамиан часто-часто моргает, потом вовсе отворачивается. И горестно выдыхает:
— А я тебе верил!..
Пауза. Я пытаюсь справиться с дрожью и быстро-быстро стучащим сердцем. Дамиан упорно на меня больше не смотрит. Не держи его побеги, наверное, сбежал бы подальше и от меня, и от брата, и от всего белого света — рисовать волшебные схемы и вызывать демонов. Вместо того чтобы выслушивать мои объяснения.
Ха, но я тоже какова: самой духу не хватало признаться и не лгать. Обоим. Теперь они имеют полное право на меня злиться. И хорошо, что никто из нас уже не сбежит от этого разговора…
— Ясно, — усмехается Ромион. — Это все, на что мой братец способен. Предсказуемо. Что ж, Виола, тогда я скажу за нас двоих: ты лживая дрянь.
Я вздрагиваю. Не от обиды, а от неожиданности: чтобы безукоризненный принц так выражался… Кажется, я его сильно задела. Очень сильно.
Ромион тем временем продолжает:
— Ты играла нашими чувствами, а сама за нашими спинами сговорилась с королевой Изабеллой. Скажи хоть, за что ты нас продала? Надеюсь, это было что-то дорогое, раз уж ты позволила ей тебя проклясть. Или тебя с детства так? А ухажерам король-отец платил, а? Ну да, наверняка. Значит, кто-то из нас должен был это проклятье с тебя снять? Погоди-ка… Ну конечно, Дамиан! Ты же после его поцелуя прибежала ко мне вся в слезах! Не вышло у тебя с братцем, да? Бедняжка!.. — На мгновение в его взгляде пробиваются жгучее сожаление и гнев. Но принц быстро успокаивается и уже невозмутимо повторяет: — Так какова наша цена, Виола?
Мы смотрим друг на друга в упор — и Ромиону очень повезло, что меня держат побеги. Ох, как бы я ему сейчас врезала!.. Ладно, лгала — но… э-э-э… «играла чувствами»? А моими чувствами никто не играл?!
— Ты закончил? Мне уже можно говорить?
— Ну конечно, милая Виола. Мы все — внимание. Дамиан, очнись! Послушай, как наша красавица на этот раз выкручиваться станет.
Дамиан бросает на меня колкий взгляд, и я не выдерживаю:
— Да, я вам лгала! Да, я с вами обоими встречалась… Но по очереди! И вообще — при чем тут королева? Свет клином у тебя, Ромион, на ней сошелся? Нет, молчи! Слушай теперь меня. — Глубокий вздох… Не мямлить! Не оправдываться! — В общем…
Рассказываю. Наконец-то рассказываю все, от начала до конца: от Розалинды, попросившей меня сорвать ей свадьбу, до императора Ульрика, уверенного, что Роз до этого принесла ему клятву, и короля Кремании, утверждающего, что никакой помолвки с принцем Сиерны не было и быть не может.
После того как я заканчиваю, снова наступает тишина. На этот раз задумчивая. Ромион молчит — какое счастье! — и внимательно разглядывает меня: наверное, следил за каждым жестом во время рассказа, за выражением лица, взглядом. Так он поймет, лгу я или нет?
Дамиан, наоборот, закрывает глаза. Наверное, представляет себя где-нибудь в другом месте, подальше от нас. Похоже, он теперь нас обоих ненавидит.
Мне неожиданно неприятна эта мысль. Глупости — ну какая разница, что этот Дамиан чувствует? Его мои чувства не волновали, когда он меня целовал. Почему его чувства должны волновать сейчас меня?
Но волнуют.
— Похоже на правду, — говорит наконец
