Он явился к полковнику Калинину и первым делом спросил, чем занят его временный помощник. Начальник управления ответил с раздражением:
– А кто его знает? Ротмистр Прогнаевский мне не докладывает. Приезжает, когда хочет, уезжает, когда вздумается… Вот сейчас отправился в Ковров.
– В Ковров? Он там икону ищет?
– Якобы да.
– Ну-ну, пускай проедется. Константин Иванович, думаю, нет смысла напоминать вам про мой открытый лист?
Жандарм молча кивнул.
– Тогда позвольте рассказать, что я сумел выяснить. И станет понятно, какой помощи я хочу от вас.
Калинин выслушал новости не моргнув глазом. Алексей Николаевич изложил самое важное. Что икона цела. Что, по всей видимости, она на руках у человека, известного под множеством фамилий. И этот загадочный преступник находится в Казани, где ворует оружие и боеприпасы с окружных складов. Когда сыщик упомянул, что краденое отсылается на Кавказ в обычных почтовых посылках, полковник оживился:
– А вот это интересно! Хорошо, что вы наконец соизволили зайти и поделиться сведениями, Алексей Николаевич. А то я наблюдал за вами больше месяца, но вы все мимо и мимо. Навестили разок по приезде, а потом загордились. Нехорошо.
– В управлении есть материалы по моему делу?
– Есть, – веско ответил Калинин. Потом поднял трубку телефонного аппарата и сказал в нее: – Ротмистра Трескина ко мне с письмом из Баку.
Явился подтянутый, пахнущий одеколоном ротмистр.
– А, господин коллежский советник! Неужели и мы понадобились, сирые да убогие? – ядовито осведомился он.
– Покажите Алексею Николаевичу последнюю почту, – приказал полковник.
Трескин протянул сыщику служебную переписку с Бакинским ГЖУ. Кавказские коллеги сообщали, что конфисковали на почте восемь посылок, набитых оружием и патронами. Отправлены они были из Казани, из Забулачной почтово-телеграфной конторы, в город Шуша Елизаветпольской губернии. Две с револьверами – на имя Сафарова от Газиева, а шесть с разобранными винтовками – на имя Вахрамова от Камалова. Адрес отправителя на посылках не указан.
– Очень интересно, – прокомментировал Алексей Николаевич. – Удалось выяснить, кто эти люди?
– Личность Газиева определить невозможно, – ответил ротмистр. – Имя вымышленное, нет таких во всей губернии. А вот Камалов нам известен. Это бывший мулла, а теперь чистопольский мещанин. Живет там в собственном доме, род занятий не ясен, но деньги у него водятся. Мы установили за Камаловым наблюдение.
– Могу надеяться, что вы будете держать меня в курсе событий?
Трескин покосился на начальника. Тот ответил:
– Конечно, Алексей Николаевич. Хищение оружия с армейских складов напрямую нас касается. Мы взамен будем признательны вам за любые сведения. Давайте ловить негодяев вместе.
– Давайте!
– Слежка за Бармусовым что-нибудь дала?
– Пока нет, – вздохнул Лыков. – Днем обивает ящики, а вечером шляется по пивным, заговаривает с кем попало. Был раз у купца Давлетшина. Видать, долг с него получал – сразу на радостях отправился в «Восточную Баварию».
– Никаких посылок не пересылал и не принимал? – уточнил Трескин.
– Нет, все тихо. Полиция подставила ему осведомителя. За уволенной почтовой чиновницей Корноуховой тоже следят, пытаются выяснить, кому она передавала сведения. Пока и там, и там пусто.
– А что господа с оружейного склада? – вспомнил Калинин.
– Полицмейстер Васильев вызвал к себе управляющих всеми банками и провел с ними конфиденциальную беседу. На предмет наличия крупных денежных сумм у князя Вачнадзе и братьев Ляминых.
– И что? – насторожились жандармы.
– У князя в отделении Северного банка хранился депозит на сорок шесть тысяч…
– Ого!
– …а у братьев на двоих семьдесят тысяч суммарно в трех банках.
– Ай да армейцы, – крякнул начальник ГЖУ. – А нам запрещают даже близко подходить к казармам. Что будем делать?
– Надо установить наблюдение за командированными, – предложил сыщик. – Все трое ревизуют запасы Пятьдесят седьмой резервной бригады, которая стоит в Саратове. Боюсь, назад они не вернутся, а попытаются скрыться. Перед отъездом воры сняли все деньги со своих счетов.
– Пятьдесят седьмая? – оживился Калинин. – Так случилось, что я знаком с начальником штаба бригады полковником Деникиным.
– Что вы хотите ему предложить? – уточнил питерец.
– Не предложить, а попросить. Чтобы он снабжал сведениями о ревизорах саратовское управление. А те будут пересылать нам. Мы хотя бы присмотрим за мошенниками.
– Чтобы офицер доносил жандармам на других офицеров? – Лыков с сомнением покачал головой. – Лучше пусть Саратовское ГЖУ наблюдает за ними собственными силами.
Они обсудили еще ряд вопросов, и коллежский советник ушел. Он был доволен. Полиции сейчас не до содействия петербургскому гостю. Вот пусть и подключатся голубые мундиры. Алексей Николаевич пересек Театральную площадь, где его недавно чуть не подстрелили. Затем с Большой Казанской повернул в Почтамтскую улицу – и застыл. Прямо перед ним стоял с папиросой боевик по кличке Янычар. Он поглядывал на сыщика с насмешкой, словно встретил доброго приятеля. Убедившись, что узнан, боевик зашел в чайную напротив. Не спеша, всем видом приглашая сыщика последовать за ним.
Лыков вынул «маузер» из подмышечной кобуры, и ему сразу стало спокойнее. Теперь-то он не будет постыдно удирать! Сыщик толкнул дверь ногой и вошел внутрь. Миновал шумную общую залу и оказался в чистой половине. Там сидели двое: боевик и какой-то замухрышка с редкими белесыми волосами и придурковатым лицом. Сыщик быстро оглядел незнакомца и обратился к Янычару:
– Ну, зачем поджидал?
Он был настороже, пытаясь понять, почему террорист так спокоен. Если это засада, то сейчас на него нападут сзади. Сыщик встал в угол, так, чтобы держать под прицелом и эту парочку, и дверь. Но никто не врывался.
– Да не дрейфь, – скрипучим голосом ответил Янычар. – Мы поговорить хотим.
– О чем?
Лыков сел за стол и положил рядом «маузер». В случае чего он схватил бы его за долю секунды.
– Ну? Говори. Хотя погоди, у меня к тебе вопрос. Ты только в спину умеешь стрелять? В лицо-то боишься? Кандаурова в спину убил, меня хотел…
Янычар презрительно улыбнулся и сказал напарнику вполголоса:
– Начинай.
Что тот мог начать? Сыщик оценил белобрысого и понял, что тот не боец. На всякий случай он протянул руку к оружию, но не успел. Парень пристально впился в «маузер» странным напряженным взглядом. И тот вдруг сам собой поехал к краю… Алексей Николаевич перегнулся через стол, но пистолет уже свалился на пол.
Эсер кинулся на сыщика, в руках у него блеснул короткий клинок. Лыков обежал стулья, уклоняясь от схватки – и тут же резким движением швырнул один из них в противника. Стул угодил боевику прямо в лицо. В последнюю секунду тот успел прикрыться, однако при этом выронил нож. Не давая противнику опомниться, питерец ринулся в атаку. Но опять вышла заминка: ноги его словно приклеились к полу. Он повернул голову: белобрысый не сводил с него того же пристального взгляда. Чертов гипнотизер! Коллежский советник всегда считал себя волевой натурой, которой любой магнетизм нипочем. Но парень с придурковатым лицом оказался сильнее.
– Пристукну, шваль! – пообещал врагу сыщик, и ему стало легче. Он смог сделать несколько шагов вперед. Однако дальше
