— Поняла теперь, почему в темноте спокойнее?
Вместо ответа Акеми шипит, потирая стёсанный о стену локоть.
— И о доверии: если честно, мальчишке я не доверяю абсолютно.
— К-как и я тебе, — бурчит Жиль, прикрываясь от света ладонью.
— Ты можешь дать фонарь мне? — с напором спрашивает девушка.
Вместо ответа Рене берёт её за руку:
— Так будет лучше?
— Лучше — при свете. Если в лицо не светить.
— Какая ты строгая, — вздыхает парень, разжимая пальцы. — Рычаг выключателя мы прошли две минуты назад. До следующего ещё метров семьдесят, правая стена, примерно на высоте плеча. Только нам выходить через полсотни метров.
Позади них Жиль спотыкается об ступеньку, ругается шёпотом. Акеми дожидается, когда он поравняется с ней, находит в темноте его ладонь.
— Держись. Выйдем — подсчитаем друг на друге синяки и шишки, — весело шепчет она.
Жиль давит вздох, тайно мечтая, что Рене удачно упадёт и что-нибудь себе сломает. Например, шею. Можно ему даже в этом помочь — но кто тогда их отсюда выведет?
Внезапно его осеняет: если вся земля под городом настолько изрыта тоннелями, должен же хоть один вести в Ядро!
— Рене, — окликает он. — А в Ядро т-ты путь знаешь?
— А кто ж его не знает. Через пропускной пункт, по верху. Элементарно.
— Н-не! П-под землёй же…
— Тебе зачем?
— Просто интересно, — теряется Жиль.
— Стоп, пришли, — резко командует Рене. Суёт фонарь Акеми в руки, хлопает Жиля по плечу: — Давай, малыш, сдвинем вбок вон ту стенку.
Вдвоём они налегают на бетонную плиту, где-то в глубине стены слышится отчётливый щелчок, и часть её послушно отъезжает в сторону. Рене удовлетворённо кивает и делает приглашающий жест в сторону открывшегося прохода:
— Вуаля. Прошу на выход, там посветлее.
Старшие шагают из тоннеля первыми; Жиль подтягивает штаны, потуже завязывает пояс, потом догоняет Акеми и Рене и опасливо выглядывает из-за их спин.
Первое, что он ощущает — сырость. Кажется, будто воздух в полутёмном помещении пропитан водяными парами — прохладными, освежающими. Жиль протягивает руку, касается стены, и на пальцах остаются капли влаги. Под ногами металлические мостки, уходящие дорожкой в глубину просторного зала. Мальчишка крутит головой в поисках источника ритмичного глухого гула — но, похоже, он идёт отовсюду. Жиль снова прикладывает ладонь к выпуклой поверхности стены и ощущает сквозь холодный металл пульсирующую вибрацию.
— Т-там вода? — шёпотом спрашивает он.
Клермон кивает и машет рукой, приглашая следовать за ним. Они пересекают зал по мосткам, проложенным над толстыми трубами, и останавливаются у двери. Рене присаживается на корточки, шарит рукой под металлическим настилом, вытаскивает два обрезка трубы, один протягивает Акеми:
— Скажу: «Бей!» — лупи изо всех сил. Но надеюсь, это не понадобится. Паскаль должен был убрать сторожа. Пошли.
Жиль с тревогой вглядывается в лицо Акеми; девушка перехватывает его взгляд, подмигивает: всё в порядке, расслабься. Только почему-то спокойнее не становится. Не оставляет ощущение, что он один совершенно не понимает, что здесь происходит и где оно — это «здесь».
«Большие трубы. В трубах вода. Что это может быть? — лихорадочно соображает Жиль. — Очистные сооружения около фабрики? Пущенная по другому руслу подземная река?»
За дверью, открывшейся без малейшего шума, вправо и влево идёт длинный коридор, освещённый мягким, слабо мигающим светом. Рене без лишних слов направляется направо, остальные следуют за ним. Жиль с интересом рассматривает надписи на стенах — и с удивлением понимает, что не может их прочесть. Он трогает Акеми за рукав, кивает на непонятные слова:
— Это ч-чего? П-почему не читается?
— О, да ты ещё и грамотный? — удивлённо реагирует Рене. — Это, дружок, английский язык. Когда-то он правил миром, его знали почти все. У меня с ним плохо, дома словарь где-то валялся. Почему-то все обозначения в здании насосной станции — на этом проклятом языке.
Через десяток метров коридор расходится надвое. Рене останавливается, суёт руки в карманы жилета и хмуро бурчит под нос:
— Так… Вспомнить подземную схему. Где-то тут должен находиться переход к водонапорной башне. Где-то над водоводами… Ага, это налево.
Стараясь ступать потише, они поднимаются по винтовой металлической лестнице. Она ощутимо вздрагивает под ногами, постанывает. Акеми испуганно хватается за перила с облупившейся краской, смотрит вниз.
— Рене, что там? — указывает она в шахту.
— Водоводы. Я ж говорил. Течение Орба, пропущенное через систему очистки. Отец не водил тебя сюда?
— Нет. Ото-сан работал с насосами на водозаборе.
Голос Акеми звучит приглушённо и грустно. Жиль смотрит ей в спину, на лопатки, проступившие под тонкой майкой. «Горбится, — думает он. — Мысль об отце её до сих пор терзает». Хочется протянуть руку, коснуться Акеми, поддержать её — но при Рене она точно на него огрызнётся. Жиль огорчённо подавляет вздох, сплёвывает через перила и провожает плевок внимательным взглядом.
«А вдруг этот тип нас убьёт и скинет в шахту?» — и Жиль ёжится от этой мысли.
— Эй малыш! — окликает его Клермон. — Бы-бы-бы-быстрее.
И если бы Акеми после этого не усмехнулась, не было б так противно.
За порогом их встречает ночь. Тишина, неяркие огни дежурного освещения. Щекочет ноздри терпкий запах травы, подсушенной летним зноем.
— Второй круг? — неуверенно спрашивает Акеми.
Рене подносит указательный палец к губам, кивает и машет рукой: давайте за мной. Почти бесшумно, держась подальше от света, они пробегают вдоль длинной стены станции к ограждению из металлической сетки. У калитки Рене останавливается, надевает перчатки, присаживается на корточки и шарит в траве под изгородью. Извлекает из зарослей ключ, отпирает замок на калитке и пропускает вперёд Жиля и Акеми.
— Вон к той одноэтажной постройке, — шёпотом командует он. — Закрою и догоню.
Удалившись от Клермона на солидное расстояние, Жиль шёпотом окликает Акеми.
— Чего? — хмуро отзывается она.
— В-вы что зад-думали?
— Скоро увидишь.
— Ск-кажи сейчас! — требует он.
Вместо ответа Акеми тихо смеётся, и от этого смеха кожа у Жиля будто
