– Но это хорошая новость, – с ласковой улыбкой успокоила Клэр Эви, в свою очередь включаясь в игру. – Он вернулся домой после двухлетнего отсутствия и готов обзавестись семьей.
– Он должен заметить меня. А ведь он долгие годы не обращал на меня внимания. Так почему все должно измениться сейчас? – печально спросила Эви. Подруги знали о ее давней и безответной любви к другу детства. – Не думаю, что я смогу пережить его женитьбу, и мысль о том…
Эви содрогнулась, и Клэр представила, что испытывает подруга. Ее пугала одна мысль о встрече с Эндрю и его невестой на светских раутах в Уэстбери. Единственным спасением для Эви стало бы замужество и переезд. И это было бы не так уж и плохо. Клэр считала, что Эндрю Адей не достоин Эви, которая просто этого не понимала.
– Он только начал искать невесту. Мужчины говорят, что хотят жениться, а затем целую вечность ищут себе пару, – ободряюще заметила Мэй. – Помните виконта Бэннинга? Он целых три года выбирал себе жену. Прости, это печенье не для тебя. У тебя, как и у меня, есть время. – Она искоса взглянула в сторону Клэр.
Клэр замерла. Нет, только не сейчас. Не сегодня. Это ее личная беда. Она не готова поделиться ею с остальными. Она жалела, что рассказала об этом даже Мэй. Клэр многозначительно взглянула на подругу, но Мэй сделала вид, что не поняла ее.
– Расскажи им, дорогая. Ты вполне можешь выиграть печенье.
Беатрис внимательно взглянула на нее:
– Что случилось, Клэр?
Клэр нахмурилась. Она ничего им об этом не скажет, а Мэй достанется от нее на орехи. Сейчас они должны думать о Беатрис.
– Ничего серьезного. – Она мрачно взглянула на Мэй. – У нас сейчас другие заботы. Надо подумать о Беатрис.
– Ну уж нет, – твердо заявила Беатрис. – У нас впереди еще семь месяцев. Кроме того, мне не хотелось бы сейчас концентрироваться на себе. Расскажи нам, Мэй.
Мэй охотно согласилась.
– Это Лэшли. Из министерства иностранных дел до меня дошел потрясающий слух, что ему предстоит занять крупный дипломатический пост в Вене, а Сесилия Нотэм намеревается отправиться с ним в качестве его жены.
Клэр с трудом сдержала стон. Слова «потрясающий слух» означали, что Мэй слышала их от своего брата, Престона, водившего дружбу с дипломатами. О, как бы ей хотелось, чтобы эта информация оказалась ошибочной… Слух о том, что Джонатан Лэшли собирается жениться, даже не взглянув на нее, разбивала ей сердце.
Но Клэр считала, что сама во всем виновата. Что она сделала для того, чтобы привлечь внимание Джонатана? В отличие от Эви, отличавшейся природной застенчивостью, Клэр намеренно предпочла уклоняться от выходов в светское общество после неудачного первого сезона. Этот выбор был вполне осознанным.
– Это была всего лишь глупая мечта. – Клэр пожала плечами, храбро изображая, что ничего серьезного не происходит.
Судя по жалостливым лицам подруг, ей плохо удалось скрыть свои чувства. Они прекрасно знали, что она уже долгие годы была влюблена в неотразимого Джонатана Лэшли. И потому теперь уже не было смысла ничего скрывать. Джонатан нравился ей с тех летних каникул, которые они все вместе провели в Сассексе. Четверо девятилетних девчонок следовали по пятам за старшим братом Мэй и его другом, приезжавшим погостить на каникулы. Джонатан был очень добр к подругам. И она влюбилась в его доброту и отзывчивость. И чувство не остыло и поныне.
– За эти три года Лэшли ни разу на меня не взглянул.
А теперь и подавно не взглянет. Судя по рассказам Престона, он в любой момент мог сделать предложение Сесилии Нотэм.
– Возможно, еще взглянет. Не сдавайся, – твердо произнесла Беатрис. – У тебя есть все шансы, Клэр. Ты красива. Женщины бы многое отдали за такие роскошные каштановые волосы, как у тебя. Ты должна позволить мне сделать тебе прическу, а Эви подберет для тебя пару элегантных платьев.
Клэр покачала головой в ответ на комплимент:
– Да, но они каштановые. Сейчас в моде блондинки, а не брюнетки, и голубые, а не янтарные глаза.
Однако, будучи умной женщиной, Клэр понимала, что дело не только в цвете волос. Она была прагматиком и реалистом до мозга костей. В английском обществе были не только свои идеалы красоты, но и идеалы поведения. Легкомысленная и глуповатая девица была предпочтительнее той, которая общалась с джентльменами на четырех языках. С точки зрения светского общества, знания лишь мешали ей. Ее единственная неудачная попытка завести серьезные отношения лишний раз это доказала. Сэр Руфус Шеридан, баронет, ясно дал ей понять, что не потерпит женский ум и образованность в их браке. Осознание этой истины послужило ей сигналом к отступлению, Клэр стала реже выходить в свет, демонстрировать в обществе свои знания, участвовать в светских беседах. Через некоторое время лондонские джентльмены перестали ею интересоваться. В обществе и без нее было полно миловидных, а главное, более покладистых девиц.
– Зачем Лэшли обращать на меня внимание, когда рядом с ним Сесилия Нотэм?
Клэр было горько признавать поражение, но это была правда. Зачем мужчине смотреть на простой цветок, когда перед ним открывается великолепный сад. Сесилия была обладательницей белокурых локонов, блестящих голубых глаз и фарфоровой кожи. Она воплощала собой идеал красоты для английского джентльмена.
– Потому что ты гораздо лучше, чем она, – ободряюще произнесла Беатрис, однако ее слова ничего не меняли.
Как и они, Сесилия выходила в свет уже три года подряд, но ее шансы выйти замуж были гораздо выше. И судя по всему, в этом сезоне она выйдет замуж, чего нельзя сказать о Клэр и ее подругах.
Клэр часто сожалела о том, что мужчины не видят, какая она на самом деле. Сесилия была ослепительно красива, но под этой красотой скрывалась коварная и расчетливая натура, которой удалось сплотить вокруг себя тесный круг похожих на нее женщин – привлекательных и вероломных представительниц света, стремившихся заполучить в свои сети лучших джентльменов Лондона. С этим Клэр еще могла бы смириться. Ее совсем не интересовали эти джентльмены, и она могла бы отдать их Сесилии. Но теперь, когда Сесилия обратила внимание на Джонатана, Клэр не могла закрыть на это глаза.
Когда-то она не стала бы сидеть, сложа руки, и вела бы себя решительно и отважно. Но от прежней отваги не осталось и следа. Отчасти в этом был виноваты Сесилия и Руфус Шеридан. И лондонское светское общество в целом. Клэр не знала, в какой момент все изменилось, понимала только, что теперь все уже не так, как прежде.
– Нет. – Беатрис встала и решительно вскинула подбородок.
– Нет? О чем ты? – Клэр боялась даже спрашивать.
– Нет, это означает, что нельзя опускать руки. Возможно, моя жизнь
