Алексей торопливо шагал вдоль укреплений, раздавал последние указания. А в воздухе почти физически ощущалось напряжение и предчувствие кошмара.
Двое вооруженных мужчин вывели в зал пленника. Он был избит до неузнаваемости, сломанная рука безжизненно болталась на перевязи. Его подвели к веревке, свисавшей с потолка, поставили на стул и надели на шею петлю. Разведчик полковника даже не сопротивлялся, замученный и безразличный. Когда того требовал долг, Вайс умел быть жестоким. Его методы зачастую оказывались такими же садистскими, как у самого Рябушева. Только вот… пытки пленного были для начальника ТЭЦ скорее исключением из правил.
– За шпионаж и доносительство трибунал бункера Теплоцентраль приговаривает тебя к смертной казни через повешенье. Давай, ребят!
Шпиону не дали даже последнего слова, один из мужчин выбил стул у него из-под ног. Осужденный несколько раз конвульсивно дернулся в петле и остался висеть. Алексей недобро взглянул на него и отвернулся.
– Ну, вот и обезврежен агент Рябушева. Много информации слил. Вот такой вот подарочек полковнику на Новый год. Сволочь, время какое выбрал, а? Знал же, гад, что мы в этот день празднуем, решил еще больнее ударить. Посмотрим, кто кого.
Защитники убежища заняли боевую позицию, и теплоцентраль замерла в ожидании худшего. Было тихо, слышалось только напряженное дыхание. Взгляды были устремлены на тяжелые створки гермоворот.
Взрыв прогремел оглушительно громко. Взметнулось пламя, раскаленный воздух пронесся ударной волной, сметая все на своем пути. Казалось, все убежище вздрогнуло, с потолка посыпалась бетонная крошка. Огромный, казавшийся нерушимым, гермозатвор еще несколько секунд постоял, будто задумавшись, и рухнул вперед с адским грохотом. Многие не удержались на ногах и упали на пол. Некоторые так и не сумели подняться, контуженные, оглушенные, потерявшие ориентацию в пространстве.
Сквозь столбы пыли в лицо защитникам ударили мощные прожектора, и в их свете вперед двинулись черные силуэты.
– Огонь! – крикнул Алексей, передергивая затвор автомата. Начальнику чудом удалось удержаться на ногах и остаться в сознании. – Огонь!
Но выстрелы не прозвучали. Ребята в панике смотрели на безоружных, пошатывающихся людей в серой форме с номерами на груди, и узнавали.
– Это же наши! Смотрите, Саня, это Саня! – раздались выкрики.
Военные гнали на баррикады заключенных, бывших жителей теплоцентрали.
– Огонь! – надрывался Вайс.
Он видел то же, что и все. Это их друзья. Те, кто столько лет жили с ними бок о бок, а потом считались пропавшими без вести. Впереди шел Сашка, мужчина заметил на его руке знакомую татуировку. Раньше его друг всегда касался изображения в трудные мгновения, но сейчас он этого не сделал. Он не мог не бояться, шагая вперед под пулями. Но этот пустой взгляд, лицо, не выражающее ничего… Нет, это уже был не человек. «Мать моя женщина, что же вояки сделали с тобой, дружище?! Это не ты, только пустая оболочка. Прости меня, друг!» – горько подумал Алексей, прицеливаясь. Выдохнул. На смену боли и тоске вдруг пришла ярость.
– Рябушев, сволочь, ты за это ответишь! – выкрикнул Немец. – Огонь!
Раздалась автоматная очередь, и его друг упал, истекая кровью. Послышались выстрелы, жалкие, одинокие. Защитники не смогли стрелять в своих товарищей. Смотрели в ужасе, позабыв все наставления и инструкции, и будто не слышали приказов.
Сзади, из-за спин заключенных, показались лучшие бойцы бункера военных. Пулеметным огнем они загнали жителей теплоцентрали за баррикады и медленно брали их в кольцо.
– Там наши женщины, дети! Стреляйте же, мать вашу! – кричал Алексей, на мгновение показываясь из укрытия. Он мазнул очередью по нападавшим, но промахнулся, не задел никого. Над головой свистнул смертоносный свинец, заставляя его сесть обратно.
Ребята будто оцепенели. Такого никто не ожидал. Расстреливать своих же было выше их сил. Каждая секунда тянулась медленно, но все же бесконечно быстро. Черные фигуры нападавших неумолимо приближались, скрываясь за спинами пленников, как за живым щитом. Десять шагов. Пять. Кольцо сомкнулось.
– Оружие на землю! – гаркнул командир отряда. – Вы окружены.
Алексей опомнился и поспешно выстрелил. Один из солдат упал. А за ним упал и начальник теплоцентрали, вскрикнул и забился на земле, сжимая простреленную ногу.
Защитники медленно поднимали руки, сдаваясь на милость победителям. Бункер был взят штурмом в течение жалких десяти минут. Командир был тяжело ранен, бойцы бросали автоматы. Это означало полную и безоговорочную капитуляцию.
Полковник Рябушев в своем идеально чистом кителе осторожно пробирался через завалы, за ним верной собакой следовала Марина.
– Конец игре. Ваше убежище захвачено, – Андрей Сергеевич сверху вниз смотрел на поверженного врага.
Вайс плюнул ему под ноги и выругался.
– Чтоб тебе сдохнуть, тварь, – процедил он.
– Разве так сдаются и просят пощады? – насмешливо поднял брови мужчина.
Немец снова выругался, морщась от боли.
– Этого в камеру. Мы еще побеседуем.
– На шпиона своего посмотри, – с трудом выговорил Алексей, кивая в сторону повешенного.
Сквозь пыль и белый свет прожекторов покачивающийся на веревке силуэт казался кадром из фильма ужасов.
– Я догадывался, что мой агент обезврежен. Признаю, ты оказался умнее, чем Коровин, и принципиальнее, чем Рыбаков. Похвально. Впрочем, ты проиграл, Немец. Уведите его, – бесстрастно сказал Рябушев, казалось, нисколько не удивленный происходящим.
* * *Спустя пару минут после того, как зазвучала сирена тревоги, в кабинет вбежала растрепанная, встревоженная Катерина.
– Началось. Не бойся. Все будет хорошо, – она заставила себя улыбнуться, глядя на перекошенное от страха лицо Жени.
Женщина подскочила к шкафу, непривычно суетливая, достала оттуда комплект одежды.
– Давай-ка. На случай всяких непредвиденных обстоятельств, – медик помогла юноше приподняться, надела на него рубашку и брюки.
Вдруг стены убежища содрогнулись, Катерина не удержалась на ногах и упала на колени, но тотчас вскочила. Юноша вцепился в край кровати побелевшими пальцами. Его затрясло от ужаса, в глазах была паника.
– Ну, вот и все. Взорвали наши ворота. Остается теперь надеяться на Алексея с ребятами, – голос женщины прозвучал безнадежно. Казалось, она перестала верить в чудесное спасение.
Катя подбежала к двери и закрыла замок. Деловитая, с поразительным самообладанием. Ее выдавали только дрожащие руки и нервные движения.
– Сможешь встать? Давай, – она подхватила Женю за плечи и помогла подняться с кровати. – Сюда, в шкаф. Если прорвутся, тебя они не найдут, я попробую их отвлечь.
– Тетя Катя, как же вы? – жалобно спросил парень. У него не было сил даже на то, чтобы удержаться на ногах, о сопротивлении не могло быть и речи.
– Даст бог, пронесет. А тебя я полковнику не отдам, пока сама жива. Бона менте…
Врач помогла юноше сесть и захлопнула дверцу шкафа.
– Веди себя тихо, – попросила Катерина, устраиваясь за столом. Она надела очки и углубилась в чтение. Медик казалась образцом спокойствия. Какая же в ней была внутренняя сила, чудесным образом сочетавшаяся с небывалой внешней мягкостью и добротой.
Женя закусил губу, чтобы не застонать. У него в глазах снова все темнело и плыло, под повязкой знакомо разгорался огонь.
«Только бы они не прорвались. Только бы
