– Спокойной ночи, Лили. – Это был не его голос. Эти слова произнес мальчик, который много лет назад сидел в этом саду за книжками, лишенный возможности играть.
Он нагнулся и поцеловал ее снова, нежно коснувшись губ.
– Думай обо мне сегодня ночью, – прошептал он и ушел.
– Ты была с Эджем, – продребезжал в уши Лили голос Эбигейл.
Сестра стояла на вершине лестницы, держа свою лампу и развеивая все томные чувства, владевшие Лили.
– Ты подглядывала?
– Нет. Фокс слышал твой визг. Он как раз шел ко мне и рассказал об этом. – Она скрестила руки на груди. – Мы ждали и ждали тебя, а ты все не приходила, и я отправила его посмотреть, не поранилась ли ты всерьез.
Ее губы вздернулись в улыбке, словно произнося: «Мы поймали тебя с поличным».
Лили стиснула зубы. Интересно, что именно слышал Фокс?
– Как ты могла догадаться, – она вскинула руку, на которой красовался волдырь, – я обожглась. – Лили сжала запястье, вращая травмированной рукой. – Больно. Очень.
Эбигейл сжала собственную руку и повторила ее движение.
– Я запомню это на тот случай, когда сама закручу роман.
– Эбигейл, ты не можешь губить свою репутацию. Ты собираешься выйти замуж и создать семью.
– И чем раньше, тем лучше. Хотя с Фоксом этот трюк с рукой не сработал бы. Он, – Эбигейл засмеялась, – хитрый.
Ее глаза стали задумчивыми.
– Но если бы я вышла замуж за Фоксворти, то стала бы графиней, а ты могла бы выйти замуж за Эджа и стать герцогиней. Тогда наши дети были бы рождены в сословии пэров. Папа был бы на седьмом небе от счастья.
– Тогда ты должна выйти замуж за пэра, если хочешь осчастливить папу.
– Так ты не планируешь выйти замуж за герцога? – изумленно выдохнула она. – Лили, ты ведь только что встречалась с ним, втайне! Ты же всегда ненавидела… людей, которые ведут себя как…
Лили начала подниматься по лестнице, но, поравнявшись с сестрой, остановилась:
– Я не такая женщина. Мы с ним просто друзья, мы знакомы с детства.
– Вы не были друзьями. Ты говорила, он был высокомерным. Он и сейчас такой. По крайней мере, Фоксворти – человек. По поводу герцога я не так в этом уверена.
– Я влепила ему пощечину.
– Герцогу? – ахнула Эбигейл, разинув рот.
– Фоксворти. Своей рукой. Я разом потеряла всю свою выдержку. Я была наедине с герцогом, и… я начала превращаться в маму. Как я всегда и боялась. Я такая же, как она. Я ударила Фоксворти.
Глаза Эбигейл округлились.
– Что он натворил?
– Я споткнулась рядом с ним, и он подхватил меня, но… я была потрясена, и, когда очнулась, меня обвивали его руки.
– Фокс? – Эбигейл втянула голову в плечи, как черепаха. – Ты уверена, что не перепутала их в темноте?
– Нет. Я пулей вылетела из двери. Наткнулась на него, отбросив назад, и, когда он поймал меня, я не ведала, что творю. Я была сама не своя. В коридоре было темно, и я просто среагировала. Как мама. Совершенно не подумав.
– Фокс такой милый!
Лили закатила глаза:
– Он несет полный вздор, встречается с тобой в темноте, питает чрезмерно нежные чувства к замужним леди, и единственное, что в нем терпимо, – это его улыбка и его красота, которыми он гордится настолько, что теряет всю свою привлекательность.
– Но эта улыбка… она великолепна.
– Еле заметная пронырливая ухмылка не должна тебя очаровывать.
Лили направилась за Эбигейл в ее комнату и села на кровать сестры, заметив, что кухонная книга по-прежнему лежит на тумбочке.
– Фокс красивый. Я могла бы целоваться с ним всю ночь, – выпалила Эбигейл.
– Боюсь оставлять тебя одну – вдруг ты тайком улизнешь обратно, чтобы увидеться с Фоксом, – отозвалась Лили.
– Нет. Ты боишься оставлять меня, потому что иначе сама бросишься обратно к дому его светлости, чтобы попросить его получше поцеловать твой ожог, – съехидничала сестра. – Я запомню эту уловку и при случае воспользуюсь ею. Держу пари, тогда я смогу получить предложение руки и сердца за какой-то час.
– Надеюсь, что так. Чем скорее я вручу заботы о тебе кому-нибудь другому и ты уедешь отсюда, тем счастливее я буду.
Взяв кулинарную книгу, Лили соскользнула с кровати, зажгла одну из ламп от другой и поставила ее на стол рядом с кроватью.
Эбигейл подошла к зеркалу и открыла свою шкатулку для драгоценностей. Вытащив оттуда ожерелье, она приподняла его перед собой.
– Возможно, мне стоит больше времени проводить с Фоксворти. – Она повернулась к сестре. – Он обворожителен.
– Вперед! – бросила ей Лили. – Губи себя.
Но, произнося эти слова, она смотрела в зеркало.
– Хотя ты права на его счет, – улыбнулась Эбигейл, восхищаясь своим отражением. – Фокс – распутник.
Она прижала ожерелье к себе, и Лили заметила, что это было ее украшение.
– Так о чем вы разговаривали с герцогом? – не унималась Эбигейл.
– Возможно, тебе стоит еще раз встретиться с Фоксворти, – сменила тему Лили. – Я вдруг подумала, что у него много замечательных качеств.
– Не уверена, что он – тот самый мой единственный. – Эбигейл приложила изумруды к шее. – Мне нравится Фоксворти, но я не чувствую с ним близости. Он осыпает комплиментами, но держится отстраненно – даже когда целует меня.
– Он должен вести себя именно так.
– На моем месте в его объятиях могла быть любая женщина, и он с таким же удовольствием целовал бы ее. Хотя он мне по-настоящему нравится. Но он напоминает один из твоих рецептов: блюдо получается вкусным, но есть его каждый день – увольте! – засмеялась Эбигейл. – Чем лучше мы с Фоксом узнаем друг друга, тем призрачнее кажутся наши шансы на брак.
– Может быть, вы слишком много думаете, вместо того чтобы следовать чувствам?
Эбигейл кивнула:
– Я не так эмоциональна, как ты. Согласись, мамины вспышки эмоций беспокоили тебя больше. И ты так следила за соблюдением приличий!
– Я не такая, как мама. Уж она-то о соблюдении приличий не заботилась.
– Тебе не нравилось это бурное выражение эмоций, но тебе это тоже свойственно, просто ты держишь эмоции внутри. Ты всегда расстраивалась больше меня. Пресловутый апельсиновый бисквит позабавил бы меня, а потом я благополучно забыла бы о нем. Ты – другая.
– Я не такая, как мама, – повторила Лили.
– Прекрасно. Ты не такая, как она. Только я всегда могла заснуть после ссор родителей. Ты же пыталась успокоить маму, и, сказать по правде, напрасно. Ты и сама это понимала, но не могла вести себя иначе, ведь ты считала, будто обязана это делать.
Эбигейл ошибалась. Лили знала, что не пошла в мать. Как, впрочем, знала и то, что ни разу в жизни не отвешивала пощечин. Никому. Никогда. Но стоило герцогу проявить нежность, как самообладание покинуло ее. Увидев Фокса, она взорвалась от гнева.
А потом наверняка начала бы швыряться вещами…
Эбигейл улыбнулась:
– Не стоит так беспокоиться. Это занятно – у нас обеих были романы с пэрами. Можем как-нибудь мимоходом похвастать, что я разбила сердце
