В его голосе звучало что угодно, но только не похвала. И Степа с Васей снова засмущались.
– Да что мы все на улице и на улице! – вновь вмешалась тетя Аня. – Пойдемте же в дом. У меня чай согрелся. И самогону еще на донышке осталось. На нас хватит.
И она метнула предупреждающий взгляд в сторону Полины, как бы говоря той: а ты, милая моя, к самогону даже и не приближайся.
В дом следователь прошел, но от самогона решительно отказался. А вот пирожков с яблоками отведал. И нашел, что они очень даже вкусные.
– Так в печке пекла, потому и вкусные! С дымком! Кушайте, не стесняйтесь!
Отведав пирожков, следователь, к огромной радости тети Ани, заявил:
– Полина, хотите вы того или нет, а вам придется вернуться в город. У следствия накопилось к вам слишком много вопросов.
– Милый ты мой! – возопила тетя Аня, воздевая руки к небу. – Дорогой ты мой! Славный человек! Ты уж забери ее от меня. Забери! Да посмотри там за ней получше. Беда ведь, а не девчонка.
– Ну не надо, тетя Аня!
Но хозяйка никого не слушала. И еще раз предупредила следователя, глядя прямо на него:
– Смотри, как бы она тебе там все отделение не спалила. Видишь, что у меня творится?
Сама Полина молчала. Да и что тут скажешь? Бубенцов умер. А кто еще мог подтвердить ее слова, что Степу с Васей она заманивала именно по его просьбе, а не по своей, личной инициативе?
– И вообще, все так запуталось, – призналась Мариша, когда они всей честной компанией возвращались в город.
Следователь, двое оперативников и Полина ехали в машине Инны. А к Марише сели Степа с Васей и Ангелина. Эти трое ничего не знали про убийство Бубенцова. А Мариша, благодаря тому что по дороге на дачу с ней ехал один из оперативников – молодой парень, не сводящий горящего взгляда с ее глубокого выреза на платье из тонкой шерсти, плавно облегающем ее бедра, талию и ноги, так вот она, наоборот, все знала.
Оперативник Сережа так загляделся на вырез декольте Маришиного платья, что выболтал куда больше, чем должен был. Наверняка, прознай Крошев про разговорчивость своего подчиненного, тому бы несдобровать. Но Мариша не собиралась никого подставлять. Ей просто необходимо было разобраться в происходящем. А как это сделаешь, если не с помощью невинных женских хитростей.
Одна очень вовремя расстегнувшаяся пуговка. Лукавый взгляд из-под пушистых ресниц. Улыбка, обещание, намеки. О, как их много, этих женских уловок и хитростей. Всех и не перечислишь. Мариша с успехом применила парочку самых элементарных на молодом оперативнике с горящими глазами. И в итоге – полезная информация.
– На первый взгляд убийство Бубенцова смахивало на несчастный случай, а точнее, самоубийство, – делилась теперь добытыми сведениями Мариша. – Но только на первый.
На второй в деле обнаруживались некоторые несостыковки. Не было никакого предсмертного послания. Даже намека на него. Потом, хотя Бубенцов и лежал в ванной комнате, как бы поскользнувшись на мокром кафеле, неудачно упав и ударившись виском об угол стола, но травма была нехарактерна для подобного падения.
Невозможно упасть на бок в небольшом пространстве в два квадратных метра и при этом умудриться не только проломить себе голову, но и получить вмятину на затылке.
– Не кувыркался же он, падая, в самом-то деле.
Дальше: дверь в квартиру была хоть и захлопнута, но не закрыта. А по отзывам друзей и знакомых, Бубенцов всегда был человеком осторожным и очень бережно относился к вопросам собственной безопасности. И уж входную дверь, находясь дома, запирал на два замка.
Из всего этого следствие сделало два вывода. Первый: Бубенцова убили. И второй: он знал своего убийцу. Именно поэтому спокойно впустил его в дом. И даже не переоделся к его приходу. Вся уличная одежда Бубенцова была тщательно сложена и убрана строго по своим местам. Это подтвердила мать Бубенцова, которую вызвали для того, чтобы она проверила, не пропало ли чего ценного из дома.
Версия ограбления отпала сама собой. Ничего ценного из квартиры Бубенцова не пропало.
– А там можно было многое взять.
Деваться следователю было некуда. Становилось ясным, что убийство Бубенцова связано с ограблением музея и смертью его директора.
– Сначала Виктор Сергеевич, – переживал Волков, к которому следователь заглянул лично. – Теперь мой заместитель. А все началось после того, как я нашел сокровище этрусков. Проклятое золото!
Но по мнению следователя, проблемы начались не со времени находки золота, а с того момента, когда клад был похищен из сейфа самого Волкова.
– Как вы думаете, Бубенцов мог сделать это?
– Нет! Это невозможно!
– Почему невозможно?
– Я не могу в это поверить! – воскликнул Волков. – У меня такое просто в голове не укладывается!
Следователь только хмыкнул. Поверить он не может! Скажите, какой чувствительный. И вообще, следователю казалось, что Волков слишком педалирует свои благородные чувства. Надо же такое придумать: не мог Бубенцов украсть клад, потому что был принципиальным и честным сотрудником, преданным науке.
– Придумайте какие-нибудь более веские аргументы в защиту вашего мнения, – предложил следователь Волкову.
Тот подумал и воскликнул:
– Алиби! Алиби на время похищения клада. У Коли было алиби!
– Мы проверили. Он был в гостях у своей мамы. Задержался там и остался ночевать.
– Вот видите!
– Мы говорили с ней. Женщина легла спать около половины двенадцатого. Почти сразу же уснула. И что делал ее сын дальше, знать не может. По ее словам, он остался в большой комнате, смотрел телевизор. А когда она утром, часов около пяти, прошла на кухню, чтобы попить воды, сын спокойно спал на диване, завернувшись в одеяло с головой.
– Вот видите!
– Я-то вижу. А мать Бубенцова в тот момент своего сына не видела.
– Как это? Вы же сказали, что он спал на диване?!
– Другими словами, это мог быть просто муляж, который сам Бубенцов смастерил из одеяла и подушек. Со стороны взглянешь, человек спит. А дотронешься и сразу поймешь, что никого в постели нету.
Волков немного подумал и скептически улыбнулся:
– Ну если так и если Николай преступник, то кто же тогда убил самого Николая?
Вот этого следователь не знал. Ни тогда, ни теперь. Опрос соседей убитого Бубенцова опять же ничего не дал. То есть следователь знал про Ирину Сидоровну, Натку и Маришу, посетивших убитого незадолго до убийства. Но эти женщины его не убивали. Следователь был в этом совершенно уверен.
Ни Ирина Сидоровна, ни Натка не отличались могучей комплекцией. И им просто не хватило бы сил для инсценировки несчастного случая. Хотя по поводу Ирины Сидоровны у следователя были весьма серьезные сомнения.
– Он ей изменял с молодой соперницей. Могла и приревновать.
– Приревновать могла. А вот убить?
– Разве что она ударила его в ванной комнате сзади по голове. Он упал. И падая, ударился головой о край умывального столика.
Но мнение экспертов на этот счет было четким и ясным. Подобраться сзади в крохотной ванной комнате к убитому Бубенцову мог разве что человек-паук, пристроившись где-то под потолком. А представить себе Ирину Сидоровну, прицепившуюся к люстре с молотком в руке, следователь при всем своем богатом воображении и жизненном опыте так и не смог.
Да и Натка вряд ли бы смогла. Чтобы прикончить Бубенцова, ей нужно было сразу же, как только Мариша высадила ее у дома из машины, тут же прыгать в другую тачку и спешить назад. И то вряд ли она бы успела.
