Жизлан обняла его за плечи и сцепила руки на его шее:
– Почему ты не говорил мне?
– Я хотел сначала привязать тебя к себе. Так, чтобы ты никогда не захотела покинуть меня. И только после этого собирался признаться тебе во всем.
Жизлан почувствовала, как трепет пробежал по ее телу.
– Мы избежали бы многих недоразумений, если бы ты сказал мне.
Она замолчала, потрясенная тем, что его руки дрожали. Кто бы мог подумать, что эти сильные, большие руки способны дрожать от охвативших его эмоций?
– Я думал, что действия говорят больше, чем слова.
– Это правда.
С трудом сдерживая улыбку, Жизлан поднялась на цыпочки и приникла губами к его губам. Он обхватил рукой ее талию и прижал ее к себе. Его глаза сияли.
– Скажи мне!
– Я люблю тебя, Хусейн. Я не хотела этого, но, похоже, не могу справиться с собой.
Она приникла к нему, чувствуя восторг, сменивший ее недавнее отчаяние.
– И когда ты… Нет, скажешь мне позже. Сейчас я хочу только целовать свою жену – единственную женщину, которой всегда будет принадлежать мое сердце!
– Это приказ, милорд?
– Да, миледи.
Он подхватил ее на руки и прижал к себе с такой нежностью, что она почувствовала, как ее сердце тает.
Жизлан приникла к нему всем телом, потрясенная ощущением восторга, который охватил ее. Она хотела лишь одного – всегда быть рядом со своим мужем.
Их губы соприкоснулись, и этот поцелуй был нежным обещанием грядущего счастья. И клятвой в любви, которая навеки соединила их сердца.
