Гера-облако получила имя НЕФЕЛА. От ее соития с Иксионом родился сын КЕНТАВР — уродливый увечный мальчик, выросший в одинокого и несчастного мужчину, утешавшегося не с людьми, а с дикими кобылами на горе Пелион, где ему нравилось бродить. Неукротимые дикие отпрыски этого противоестественного союза человека и лошади были названы в его честь кентаврами[182].
Последствия
Многие греческие мифы подразумевают целые каскады последствий. Как мы уже убедились, ведущие фигуры одной истории потом женятся и основывают династии, в которых рождаются еще более легендарные герои. От колеса Иксиона разбегается во все стороны множество вторичных мифов.
Взять, к примеру, гору Пелион: стоит упомянуть историю ИФИМЕДИИ, уж до того души не чаявшей в Посейдоне, что просиживала она у берега и горстями лила морскую воду себе на грудь и бедра. Посейдона тронуло это проявление влюбленности, он выплеснулся из океана обнимающей волной и совокупился с ней. Родилась двойня — ОТ и ЭФИАЛЬТ. Получились настоящие гиганты, в современном смысле слова: мальчишками они ежемесячно подрастали на ширину человеческой ладони. Было понятно, что, когда возмужают, будут крупнейшими живыми существами.
Как вы помните, ревнивый и тщеславный Посейдон ни на миг не забывал, что в один прекрасный день его младший брат Зевс может оплошать и низвергнуться с трона. Морской бог вложил своим быстро подраставшим сынкам в головы мысль бросить небесам вызов — взгромоздить свою собственную гору и с нее править миром. Затея такая: взять гору Оссу и навалить ее поверх Олимпа. А поверх Оссы водрузить Пелион. Но не успели близнецы набрать полный рост и силу, необходимые для воплощения этого замысла, до Зевса дошел слух о возможном восстании, и Аполлона отправили сразить их стрелами. В наказание их привязали в преисподней к столпам с извивающимися змеями.
Чтобы протянуть нить рассказа прямиком к следствиям (вот вам очередной пример того, как одна история может вести к другим, еще более значимым и с далеко идущими последствиями, мифам), расскажу, что Нефела, облачный образ Геры, вышла замуж за беотийского царя по имени АФАМАНТ[183], от которого родила двоих детей — ФРИКСА и ГЕЛЛУ. У Нефелы были причины спасать жизнь Фрикса — вспомним Исаака и Авраама, — когда Афамант обездвижил отпрыска на земле и собрался принести его в жертву. Как и иудейский бог, явивший Аврааму барашка в кустах и спасший Исааку жизнь, Нефела во спасение своего сына Фрикса заслала золотого барашка. Золотое руно того барашка — повод для великого похода Ясона и его аргонавтов. А все потому, что какой-то пьяный царь-извращенец посмел строить глазки Гере.
Колесо Иксиона стало популярным предметом для художников и скульпторов, а оборот «огненное колесо» иногда применяют для описания мучительного бремени, наказания или долга[184]. Выражение «громоздить Пелион на Оссу» тоже встречается — и означает нагромождение трудностей.
Тантал
Возможно, самой известной пытки, измышленной богами, удостоился зловредный царь Тантал. У его преступлений были последствия, прогремевшие в веках. Проклятие, постигшее его дом, не сняли до самого конца эпохи мифов.
Тантал правил царством Лидия в западной Малой Азии, ныне эта область — турецкая Анатолия. Минеральные отложения, добывавшиеся на соседней горе Сипил, позволили царю неимоверно обогатиться, и благодаря этим богатствам он основал процветающий город, нескромно поименованный Танталидой. Женился на ДИОНЕ (из гиад, или нимф дождя, вскормивших младенца Диониса), и она родила ему сына ПЕЛОПА и дочь НИОБУ[185].
То ли натура у Тантала была с гнильцой, то ли власть и богатство заморочили ему голову, но он счел себя равным богам. Как и Иксион до него, он оплошал, злоупотребив гостеприимством Зевса, в данном случае — вернулся с пира на Олимпе с ворованными амброзией и нектаром в карманах. Совершил он и еще одно непростительное нарушение приличий: развлекая домочадцев и друзей дерзкими пантомимами и сплетнями, он распустил язык о личной жизни и замашках богов.
Но следом он совершил убийство сородича — худшее, чем Иксион, который спихнул тестя в яму с жаркими углями. Заслышав, что олимпийцы пришли в бешенство из-за его насмешек и воровства нектара и амброзии, Тантал устроил целый спектакль покаяния и взмолился, чтобы боги испытали его гостеприимство — в воздаяние за его оплошности.
Все это происходило в ту пору, когда Деметра искала похищенную дочь Персефону. В горе своем она забросила все живое, и оно увяло и умерло. Мир был гол и бесплоден, и никто не знал, сколько это продлится. Возможность попировать приятно взволновала. Зная о пышных излишествах жизни царя Тантала, боги очень ждали знаменитых удовольствий царского стола[186]. Их ждало потрясение.
Как и пеласгийский царь Ликаон до него, Тантал подал богам собственного сына. Юного Пелопа убили, разделали, обжарили, умастили густым соусом и поставили на стол. Боги тут же учуяли неладное и есть отказались. Но Деметра, полностью поглощенная мыслями об утраченной дочери, по рассеянности съела левое плечо мальчика.
Когда Зевс понял, чтó произошло, он призвал одну из трех мойр — Клото, пряху. Та собрала части тела, смешала их в громадном котле и соединила снова. Деметра, осознав свой чудовищный промах, заказала Гефесту вырезать плечо из слоновой кости взамен съеденного. Клото приделала протез, он подошел как влитой. Зевс вдохнул жизнь в тело юноши, и Пелоп ожил.
Неотразимая красота Пелопа привлекла Посейдона, и они ненадолго стали любовниками. Однако темные силы не дремали, и дальнейшая жизнь и поступки юноши накликали проклятие и на него, и на весь его дом[187]. Вместе с проклятием, заслуженным отвратительным преступлением Тантала, это будет омрачать жизнь всех его потомков, вплоть до последнего — ОРЕСТА.
Сам Тантал отправился прямиком в Тартар и был наказан так, как подобает карать тех, кто осмелился предложить богам пировать плотью жертвы кровного преступления. Его поместили по пояс в озеро. Над головой у него качало ветвью дерево, с которого свисали роскошные аппетитные плоды. Голод и жажда изводили Тантала, но всякий раз, когда тянулся он вкусить от плода, ветвь взмывала ввысь. Всякий раз, когда склонялся попить, воды озера уходили от него. Не сбежать ему было: над ним, угрожая раздавить, если он попытается улизнуть, нависал громадный камень из твердого тусклого вещества, которое однажды назовут танталом[188].
Так стоит и мается Тантал поныне, совсем рядом от удовлетворения, но никогда его не обретает, — в изнурительном бессилии, что носит его имя, танталовы муки, и
