Пэм опаздывала. Как и всегда. Но это не имело значения. Фрэнки потягивала вино и погружалась в радостно-возбужденный ресторанный шум. Мидии в чесночном соусе были отменными.
Она проверила свою почту на смартфоне. Бо́льшая часть писем была деловой, поэтому для ответа на них хватало одного-двух предложений. Дополнения к ее статьям, опубликованным в научных журналах. Вопросы коллег. Приглашения на конференции. В последние десять лет Фрэнки выступила почти на всех континентах с докладами о реконсолидации памяти и была достаточно известным специалистом в своей области, однако славе неизбежно сопутствовало участие в дискуссиях. Многие маститые ученые категорически не соглашались с этической стороной ее метода и фактически развязали академическую войну, стремясь дискредитировать ее.
Фрэнки это не беспокоило. Главным для нее был результат лечения.
Слава психиатра имела и другие, довольно странные побочные эффекты. Каждый вечер, просматривая сообщения в электронном почтовом ящике, она находила письма от обычных людей. Безобидные. Или полные отчаяния. Но приходили и такие, из которых так и сочилась ненависть. Она научилась игнорировать их.
Глотнув вина, Фрэнки открыла одно из таких писем:
Ты играешь с Богом. Ты попадешь в ад, и я молюсь за твое спасение.
Она стерла письмо вместе с другими такого же содержания. Письма от людей, прочитавших ее книгу и желавших поделиться с ней своей историей, тем, как болезненные воспоминания отравляют им жизнь, Фрэнки сохраняла. Помощи хотели многие, и на эти письма она сможет ответить завтра утром из кабинета.
Из всех писем неоткрытым осталось одно. Строка «Тема» была пуста. Посмотрев на время и дату, Фрэнки поняла, что письмо упало в почтовый ящик всего пять минут назад.
Открыв сообщение, она увидела всего одну строку:
Помнишь меня?
Больше ничего в письме не было. Ни подписи. Ни приложения. В адресе отправителя значилось:
thenightbird[5]@gmx.com
Фрэнки озадаченно нахмурилась. Почему-то это письмо взбудоражило ее сильнее, чем другие. Врач не могла объяснить, в чем дело. Ведь она получала и более мерзкие послания от совершенно незнакомых людей. А здесь ничего особенного нет. И все же…
И тут она поняла, что обеспокоило ее. Письмо пришло на ее домашний адрес, а не на рабочий, который был указан на сайте. Домашний адрес был исключительно личным. Фрэнки давала его только родственникам и друзьям, и еще очень ограниченному кругу пациентов, которых относила к группе риска из-за сохранявшейся у них склонности к самоубийству. Ее смартфон был запрограммирован так, что даже на тихом режиме раздавался громкий сигнал, уведомлявший, что на домашнюю почту пришло сообщение.
– Что-то смешное прислали?
Фрэнки подняла голову. Ее любимый официант, Вирджил, склонившись над столом, взял бутылку с вином. У него были роскошные белоснежные волосы, лежавшие крупной волной, – предмет зависти многих женщин. Темные глаза лукаво блестели, на губах постоянно играла улыбка. Высокий и стройный, он был одет в черную рубашку и черные брюки.
Фрэнки отложила телефон. Уровень заряда был в красной зоне, поэтому она достала портативный аккумулятор и подсоединила его.
– Опять кто-то молится о моей душе.
– Ну нам с тобой нужна вся возможная помощь, – сказал Вирджил. – Если Богу станет скучно, я обязательно окажусь в списке на муки. Поэтому то и дело проверяю небо на наличие вспышки молнии.
– Вирджил, это Калифорния. Если наступит пора мучений, то это будет землетрясение.
Официант развел в стороны длинные руки:
– Ты уже чувствуешь? Земля дрожит?
Фрэнки рассмеялась. Вирджилу всегда удавалось развеселить ее.
– Еще вина? – спросил он.
– Обязательно.
Вирджил наполнил ее бокал, причем, как всегда, щедро. Фрэнки была постоянной клиенткой и давала хорошие чаевые. Когда бы она, или Пэм, или Джейсон ни появлялись в ресторане, их столик всегда обслуживал Вирджил, и остальные официанты не возражали против этого. Он был типичным для Сан-Франциско тусовщиком, всегда жаловался на нехватку денег и напивался до бесчувствия со своими друзьями-геями. Формально Вирджил был бездомным, однако ничто не могло лишить его хорошего настроения, и Фрэнки восхищалась этим его качеством. Он служил доказательством того, что можно жить за счет доброты абсолютно чужих людей.
– А где твоя сестра? – спросил Вирджил.
Фрэнки уже собралась было ответить, но тут у нее за спиной прозвучало:
– Я здесь! Я здесь!
Пэм шла к столику через веселую толпу, типичную для пятницы. Она обладала своего рода даром заставлять моря расступаться перед ней. На пальце у нее болтался пакет из «Нордстрома». Отбросив с лица крашеные светлые волосы, она села за столик напротив Фрэнки и улыбнулась Вирджилу. И только после этого, сняв солнцезащитные очки, спросила:
– Итак, Ви, что у нас сегодня?
– Ну смотря для чего. Что мы желаем – пофлиртовать, отпраздновать или напиться?
– Всё вместе.
– Тогда это должно быть «Беллини мартини».
– Годится.
Вирджил ушел, и Пэм многозначительно округлила глаза, глядя ему вслед. Устроившись за столом, взбила волосы. Каждое движение было рассчитано на то, чтобы привлекать внимание. И ведь все получалось. Мужчины, толпившиеся у барной стойки, уже бросали на нее взгляды. То, что они сестры, было видно сразу, но все внимание забирала себе Пэм. Определенную роль в этом играла ее внешность: она потратила немалые деньги на увеличение груди и одевалась так, чтобы подчеркнуть обретенные формы, а ее стройные ноги покрывал золотистый загар. Но был еще и ее настрой, нечто такое, что буквально кричало о сексе.
– Где Джейсон? – спросила Пэм.
– Он допоздна на работе.
Она покачала головой.
– Сплошная работа и никакого развлечения… Тебе стоило бы пофлиртовать с этим мальчиком, поиграть с ним.
– Жизнь, Пэм, не игра, – сказала Фрэнки.
Та закатила глаза. Фрэнки не осуждала ее. Когда они с Пэм оказывались вместе, она тут же принималась читать сестре лекции, как ребенку. Так было всегда. Когда Пэм нужно было спасать, Фрэнки немедленно бросалась на помощь, и именно Фрэнки делала все, чтобы сестра почувствовала себя полным дерьмом. Они напоминали завистливых подростков.
Фрэнки услышала, как звякнул телефон. Значит, на ее личную почту пришло новое сообщение. Прочитав адрес, она поняла, что отправитель тот же. На этот раз он написал:
Я тебя помню.
Пэм заметила, как сестра вдруг нахмурилась.
– Что такое?
– Ничего. – Фрэнки положила телефон на стол и приказала себе не думать о сообщении. Вероятно, кто-то просто глумится над ней. – Ничего особенного.
Вирджил принес Пэм ее мартини – стакан с янтарной жидкостью и орхидеей в качестве украшения. Пэм сделала глоток и облизала губы.
– Великолепно, Вирджил. Ты мой спаситель.
– Сожалею, но мы с Фрэнки сменили религию. Мы все отправляемся в ад.
– Ваше право, – хмыкнула Пэм.
Вирджил оставил их одних, и Пэм стала оглядываться по сторонам, внимательно изучая мужские лица. Когда кто-то улыбался ей, она улыбалась в ответ. Фрэнки хотелось узнать, как у нее прошел день, однако она знала, что каждое предложение из сестры придется вытаскивать клещами.
– Как собеседование?
Пэм даже не повернулась к ней.
– Отлично. Здорово. Уверена, меня возьмут.
– Так ты даже сходила туда?
На
