– А есть люди, у которых при слове «Москва» шерсть дыбом, – признался он. – Такова нынче в Украине политика.
– Я читала, что Кинбурнская коса – длинный волос, – сказала Варя, давая понять, что не оспаривает приоритет на открытие Америки, но, направляясь в эти края, все же ознакомилась с топонимикой и некоторыми обычаями аборигенов.
– Длинный волос – ум короткий, – засмеялся Тарас. – Местные все надеются, что понаедут сюда москали с деньжищами и запануют они пуще прежнего.
«Трезвый человек не все говорит, что знает, а выпивший не все знает, что говорит», – подумала Варя. Она не любила, когда приезжающие в Москву люди чуть ли не во всех бедах винят москвичей. Не избежали этой болезни и здесь, в Украине. «Хорошо, будем говорить на одном языке», – решила она.
– Говорят, что украинцы были у истоков первой на земле Конституции? – ровным и даже несколько заинтересованным голосом спросила она.
– Да, это так, – без намека на улыбку согласился Тарас.
– И что в ней был всего лишь один основополагающий параграф, который лег в основу для всей украинской незалежности.
– Какой? – решил уточнить Тарас.
– Моя корова: хочу – дою, хочу – зарежу.
– О клятые москали! Да щоб их перекрутило. Яко вони створили. Як на то пишло, то Россия прапор стибрила у голландцев, а герб у Византии! – с неожиданной злостью воскликнул Тарас.
– А Украина у Барбадоса! – не осталась в долгу Варя и замолчала. «Ну, чего завелась! – отругала она себя. – Какое тебе дело до того, кто открыл Америку? Если у них появился зуд первопроходцев, то пусть будут родиной слонов. Мое дело – ехать, отдыхать, наслаждаться природой, а не затевать склоку с попутчиками в метро. На следующей остановке они выйдут, а ты весь день будешь глотать валидол».
– Да, так завжди: або добро з кулаками, або демократия з ломакою, – перешла на мову Варя. – Що гирше – не знаю.
– Цэ гарно, що ты разумиешь по-нашему, – удивленно уставился на нее Тарас, и Варя тут же дала себе слово, что больше не скажет ни одного слова на украинском.
К причалу на косе они подошли уже в сумерках. Оглядевшись, Варя, казалось, сняла очередной временной пласт, как на раскопе, опустилась уже не на десяток, а казалось, на сотни лет. Песчаные кучугуры, колючая пожухлая трава, вербы и сосны на взгорке – все говорило о том, что она попала на другую планету. Иллюзия получила свое подтверждение, когда из-за поворота, подвывая, выполз темно-зеленый динозавр – крытый фанерой «Урал». Сзади к нему была прицеплена тракторная тележка, Варя вспомнила, что на таких в советское время на поля вывозили навоз. Приехавшие с нею люди бросились к «Уралу», и она, подчиняясь общему порыву, подхватив сумку, почти побежала к этому чуду советской техники. Здесь, как говорится, было не до выбора, попав на край Ойкумены, она как бы вернулась в то время, когда такие мелочи, как кондиционер и мягкие удобные кресла, кажутся лишними и надуманными, лишь бы ехать: на телеге, осле, верблюде. И здесь ей еще раз не повезло, шофером оказался не Витя, который, по словам Андрея, знал на косе всех и вся и подвозил отдыхающих прямо к порогу, а какой-то другой подменный человек. Когда Варя спросила его про Бодню, он рассмеялся.
– А что, есть такая остановка? – удивленно поинтересовался он и, почесав затылок, махнул рукой. – Да ты, милая, садись, думаю, не проскочим твою Бодню.
Со своими расспросами Варя опоздала сесть в крытую будку, в которую бывалые пассажиры забились, как селедки в бочку. И тогда она, используя вместо подножки колесо, перелезла через борт в открытый прицеп. Подпрыгивая и переваливаясь, как перекормленная утка, машина потащилась сквозь сосновый лес, затем круто развернулась и, как говорят военные, вырвалась на оперативный простор. Впереди и по бокам, насколько хватал глаз, была голая, похожая на стиральную доску степь.
Оглядывая покрытые сухой травой песчаные кучугуры и одиноко торчащие невысокие сосенки, на которые с быстротой театрального занавеса уже надвигались сумерки, Варя вглядывалась в горизонт, но никаких признаков моря не было видно, все было тоскливо и враждебно глазу – савана, да и только. «Что хотела, то и получила», – с грустью подумала она. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, она представила, как по этой степи с полной выкладкой шли чудо-богатыри Суворова, не купаться и не загорать, а чтоб на берегу у Кинбурна грудь в грудь сойтись в яростной схватке с турецким десантом.
Весь прицеп был забит раздутыми пакетами и рюкзаками попутчиков, Варя глянула на свою сумку, в которую она, собираясь в поездку, уложила сарафаны, кофточки, платья и даже туфли – все, что, по ее мнению, могло пригодиться на отдыхе. Переправившись на косу, она поняла, что здесь, как и на раскопках, вполне можно было обойтись джинсами, шортами и кроссовками. «Надо было все оставить у Гали, – запоздало подумала она. – Теперь придется в этих сарафанчиках скакать по кочкам, колючкам и пескам».
И вдруг в наступивших сумерках она увидела бегущего вдоль песчаной дороги волка. Он даже не бежал, а, почти не напрягаясь, стрелой слался над землей, так, словно под ногами не было сыпучего песка и колючих зарослей. Хвост у него торчал поленом параллельно земле. Ей даже показалось, что он нисколько не опасается ни людей, ни ползущей машины, так, словно эта песчаная степь принадлежала ему и никому больше. Варя вдруг вспомнила, что когда-то, когда они жили в палатках на раскопках, рано утром она, откинув полог, увидела прямо перед собой глаза огромной серой овчарки. Та глянула прямо ей в глаза и исчезла. И только позже, вспомнив ее огромную мощную грудь, она догадалась, что это была не собака, а волк. Тогда ей никто не поверил, что к ним на раскопки приходил волк.
Она оглядела своих попутчиков, но никто, кроме нее, на волка не обратил внимания: устав от дороги и долгого ожидания катера, попутчики дремали. Вскоре волк легко обогнал ползущую машину и, как привидение, исчез в кустарнике.
«Урал» начал останавливаться, из его тесного нутра выпрыгивали пассажиры, расплачивались с шофером и исчезали в темноте.
– Ну, кто тут на Сходню? – неожиданно после очередной остановки весело крикнул шофер.
– Мне нужен Бодня, а не Сходня, – подала голос Варя.
– Тогда выходи.
– А где же свет? – спросила она у шофера.
– Свет закончился при советской власти, – сказал шофер и захлопнул дверцу.
Машина фыркнула и, натужно подвывая себе нутром, покатила дальше. Варя осталась одна в кромешной темноте, не зная куда идти и что делать дальше. Кругом была сплошная незалежность, но что с ней делать, она не знала. Пройдя несколько метров, Варя наткнулась на торчащий из песка обломок бетонного
