– Ничего подобного! – решительно возразил Кит. – Послать за Гудли, который управляющий, но управляющий не моим поместьем, для того, чтобы обсуждать дела моего брата! Покорнейше благодарю! Это уж перебор!
– Значит, мистер Кристофер, вы с таким же успехом можете прямо сейчас пойти на попятную. Никто не поверит, что вы приехали сюда разобраться в хозяйстве, если вы не станете вникать в суть дела, – возразил Фимбер, возвращаясь к своей обычной манере общения. – Люди будут в растерянности и станут задавать неудобные вопросы. Не стоило в таком случае соглашаться с самого начала… Почему бы вам не поговорить с мистером Гудли о делах поместья? Отчего бы не прокатиться с ним верхом по вашим землям? Если вы хотите сказать мне, что его светлость обидится, когда, вернувшись, узнает обо всем, то вам и самому прекрасно известно, что милорд одобрит любые ваши действия, лишь бы они были во благо.
– Да, верно, однако…
– Вы хандрите, мистер Кристофер, – прервал его бодрым голосом Фимбер. – В том-то и дело! Я отнюдь не удивлен, сэр. Дом похож на могилу. Мне кажется, вам не хватает общества его светлости. Вы приободритесь, стоит вам отужинать. Когда милорд приезжал в Рейвенхерст, то пользовался исключительно комнатами, находящимися в этом крыле, так что я сказал Нортонам, что вы собираетесь поступить таким же образом и на сей раз. Библиотека для вас приготовлена, и ужин будет подан в зеленой столовой. Ни о чем не волнуйтесь, сэр.
Легкий вкусный ужин приподнял настроение Кита, однако это не прибавило ему желания разбираться в записях управляющего имением, ибо сей поступок со стороны выглядел весьма некрасиво. Кит не понимал причины своей сильнейшей антипатии, так как ничего хорошего не добился бы излишней щепетильностью и не хуже камердинера понимал, что Эвелин не только не будет против его действий, но, скорее всего, узнав о колебаниях брата, несказанно удивится. Однако ощущение неудовольствия не исчезало, и, если бы не крайняя необходимость, Кит ни за что бы не встречался с управляющим.
На следующее утро этот достойный человек явился в поместье прежде, чем Кит закончил завтракать. Когда мнимый работодатель присоединился к мистеру Гудли в библиотеке, сей джентльмен приветствовал его добродушной улыбкой, извинившись за то, что не смог посетить Рейвенхерст во время прошлого приезда милорда. Управляющий сказал: в прошлый раз он предоставил лорду Брамби ежеквартальный отчет, милорд же доверительно сообщил мистеру Гудли, что вскоре надеется отказаться от попечительства, и поручил ему ввести лорда Денвилла в курс дел управления его имением в Суссексе. Глядя с лучезарной улыбкой на Кита, управляющий добавил, что если бы он знал заранее, то непременно нанес бы ему визит еще в прошлый приезд.
– Коль мне будет позволено высказать свое мнение, ваша светлость, мы, все те, кто работает в Рейвенхерсте, с нетерпением ожидаем того дня, когда вы возьмете бразды правления в свои руки. При этом я ни в коей мере не хочу умалить заслуг лорда Брамби. Трудно найти джентльмена более педантичного в исполнении своих обязанностей, чем мистер Генри… вернее, лорд Брамби… Извините меня за оговорку! Дело в другом, сэр. Вы и мистер Кит росли на наших глазах. Мы знаем вас, что называется, с самой колыбели… Как поживает мистер Кит?
Молодой человек, смирившись с неизбежным, сказал, что у его брата все хорошо, принял поздравления по случаю предстоящей женитьбы и выразил желание вторую половину солнечного летнего утра потратить на штудирование толстенных гроссбухов,[26] которые принес для него управляющий. К счастью, Гудли, кажется, так и не догадался, что «милорда» больше интересует имущество, отошедшее по завещанию покойного графа его младшему сыну, чем свое собственное громадное наследство.
В течение двух последующих дней скуку Кита развеяли ознакомительные поездки верхом по землям поместья в сопровождении управляющего и официальный визит приходского священника. На третий день немногочисленные слуги поместья пришли в состояние, граничащее с паникой, а сам Кит ощутил приближение неизбежной опасности, когда из Лондона приехали два экипажа с младшей прислугой, экономом, ливрейными лакеями милорда, ливрейными лакеями миледи и нанятым за непомерные деньги величественным мистером, управлявшим кухней в городском доме милорда на Хилл-стрит. Вслед за экипажами подкатил фургон, в котором на дорожных сундуках восседали горничные, два официанта, два младших лакея, а еще громоздилась та мебель, без которой ее светлость уж никак не могла обойтись. Вскоре к главному входу приблизилась элегантная карета. Подножка была опущена, из экипажа на землю сошла величественного вида женщина, наружностью типичная почтенная вдова из высших слоев общества. На самом деле это была не кто иная, как мисс Римптон, напыщенная камеристка ее светлости. Вслед за ней из кареты выбралась графиня, отнюдь не величественная, однако невероятно очаровательная в шелковом платье изумрудного цвета, выигрышно подчеркивающем стройность ее фигуры. На головке леди Денвилл красовалась шляпка наимоднейшего фасона, представляющая собой изысканное изделие с высокой тульей, широкими, выступающими вперед полями, изумрудными лентами и пучком изогнутых страусовых перьев того же оттенка.
Мистер Фенкот, появившийся как раз вовремя, чтобы помочь маменьке сойти с подножки кареты на землю, тотчас же услышал произнесенную полушепотом грозную весть:
– Сынок! Произошло самое ужасное, – обняв Кита, сказала ему на ухо матушка. – Мне ничего не оставалось, как немедля приказать укладывать вещи и ехать тебе на помощь. И прошу тебя, не ставь мне сие в вину, ибо я понятия не имела, что дело обернется таким образом. Я сама пребываю в совершенной растерянности.
Глава 8
Прошло немало времени, прежде чем Киту удалось избавить свою матушку от общества старших слуг, выстроившихся перед графиней для получения приказаний либо одобрения собственных поступков. Когда Кит все же смог отделаться от всех, он провел матушку в библиотеку.
Закрыв двери с целью оградить себя от шныряющей поблизости мисс Римптон, мнимый граф нервно рассмеялся:
– Ради бога, скажите, мама, что же такое самое ужасное стряслось! Я больше не в силах терпеть неизвестность. Что за неотложное дело привело вас на пять дней раньше намеченного срока? К чему столько багажа и слуг?
– Мой мальчик! Позволь мне сначала освободиться от этой шляпки, прежде чем забрасывать меня вопросами! – взмолилась она, развязывая ленты под подбородком. – У меня в этой шляпке немилосердно разболелась голова. Какая досада! Она совсем новая и весьма дорогая. Коль она не была бы мне к лицу, я ни за что не купила бы ее. Если ты должна модистке уйму денег, то лучшее, что можно сделать, – заказать у нее еще несколько шляпок. Кроме того, я приобрела наипрелестнейший кружевной чепчик из всех, какие только можно себе вообразить. Вечером обязательно надену его. Если он мне не
