Как и все, кто окружал Белого, кого, скопом, называли близкими князя, его Дружиной. И не важно, что сам князь еще не встретил свою шестнадцатую весну, а Агроном – восемнадцатую, они уже были достойными мужами, хребет которых трещал от ответственности и забот, а головы лопались от сложно сводимых задач и неприятных решений, принимаемых в постоянном режиме нехватки времени.
Корабли были уже близко. Простым взглядом были различимы флаги Островов на горделивых силуэтах гордости отца Белого – трехпалубных боевых триер. Три ряда весел, как крылья, взлетали по бортам этих кораблей, лучших в Мире. Идущих под чужим флагом.
Белый еще раз обернулся. Побережье княжества было скалистым, имело мало мест, способных принять сразу такое количество кораблей. В единственном удобном месте и вырос город Лебедянь, всю долину окрестностей которого сейчас плотно заняли коробки построений войск и ополчения – под знаменем Лебедя.
Там стояли дружины знаменосцев Лебедя, которых можно было считать тяжелой пехотой и тяжелой конницей, но нельзя было свести в какие-либо формирования. Хорошо вооруженная, обученная, опытная, стойкая, но неспособная к тактической гибкости. Им можно было только указать их место в строю и определить время введения их в бой. Не вывести их из боя, не переместить их после начала сражения не представлялось возможным. Это не было плохо. Так было у всех. Именно поэтому Левый и побеждал всех малым числом войск. Тактически обыгрывал, оперируя соединениями, создавая на нужных направлениях численное превосходство, временно оголяя другие участки. Широко используя боковые и обходные удары по открывшимся в ходе боя бокам и спинам войск противников.
Именно поэтому пехота знаменосцев стояла в центре строя Белого. В роли тарана.
А на флангах – Драконы. Они же – драгуны, даже сейчас продолжающие привыкать к верховой езде, пытаться перестраиваться конным строем под команды сотников. И вот они, даже в таком состоянии, как сейчас, были уже сильнее отрядов властителей. Каждый воин знаменосцев был сильнее трех – если не пяти – драгунов. Вне строя. Но в сражении, когда для одних битва – это масса поединков, а для другого – тактические перемещения отрядов, взаимодействие различных видов оружия, последовательность их применения, преимущества построения, даже такая слабая личная подготовка драгунов с избытком перекрывалась преимуществами строя и взаимодействия. Когда на одного лично сильного бойца обрушатся удары – простые, бесхитростные, но со всех сторон. И даже сверху – магией, и простыми стрелами, камнями, пущенными камнеметами.
Корабли под флагом Островов, только – с черным фоном, дошли до линии рыбацких лодок и прочих лоханок, выведенных на воды бухты Рулевым. Бой на воде не начался. Суда островитян продолжили свой путь через лодки Рулевого. Бухта полностью покрылась судами, как скверное болото – ряской.
Они все же решили зайти в бухту. Все же была вероятность, что Острова решат высадить войско вторжения в другом месте. Но таких удобных мест, где можно высадить сразу всех людей сразу со всех кораблей, больше нет. А пока они будут высаживать людей в менее удобных местах, пока накопятся, Белый успеет перебросить драгунов и стрелковые расчеты.
Но они зашли в бухту. Значит, все тут и решится. Если они решатся на высадку в виду такой массы войск. В мужестве и отчаянности островитян никто не сомневался. Но не в их глупости. Считать они умеют. Без этого не выжить на скалистых пиках, что остались от их родины после Потопа.
Небольшой материк, или большой остров, как посмотреть, и огромное количество островов архипелага ушли на дно морское во время Потопа. Из соленой воды торчали только вершины скал.
Как они выживают? Живут в буйном море, с него же кормятся. У них просто негде вырастить хлеб. Но женщины островитян исправно рожают новых едоков. Вырастая в жесточайшей борьбе за кусок еды, островитяне и становятся теми Потрясателями Юга, держащими в страхе все южное побережье своими дерзкими, отчаянными набегами. Воины Островов были отчаянны и бесстрашны, предпочитая смерть в яростной сече унылой голодной болтанке на соленой воде и неизбежной смерти от равнодушного, но буйного моря, разбившего судно во внезапно налетевшей буре, или погибнуть, утянутым на дно морским демоном.
Завладеть землей – мечта многих поколений островитян. Но захватить землю, даже города, им удавалось часто. А вот удержать их в своем владении – нет. Каждый раз их вырезали всех, поголовно, в сезон зимних бурь, когда сообщение захваченной земли с Островами становилось невозможным.
Триера, раньше носившая личный стяг флотоводца, а сейчас – под черным стягом с белой рыбой – возглавляла флот островов. Она же и первая дошла до пристани, на которой стоял Белый со своим отрядом, опиравшийся на свой меч, вонзенный в настил пристани. Головной корабль мастерски пристал к причалу, чуть просел, будто придавленный сверху огромной невидимой рукой. С корабля на настил пристани посыпались невысокорослые островитяне, тела которых покрывал доспех характерного вида, делая их похожими на рыб, с их чешуей.
* * *– Ну, здравствуй, Черный Шторм![2] – крикнул Белохвост. Островитяне не бросались с ходу в сечу, как обычно бывало при касании ног островитян земли материка, а сбивались в кучку за спиной воина в черном, просмоленном доспехе, что был на полголовы выше всех островитян, но на голову ниже Белого. Черный воин был тем самым и очень сильным магом воды, из-за которого корабль так «просел», чтобы Черному было не так высоко прыгать. Но, будучи хоть и сильным магом, тем не менее – с изогнутым саблей тонким мечом в руке, Черный неспешно пошел к отряду Белого. Островитяне выстраивались клином, косяком рыбьим, за его спиной, как за вожаком, кем Черный Шторм и являлся.
Из глазных прорезей его черного шлема сверкали демоническим светом глаза. Он презрительным взглядом, насколько можно было показать презрение к человеку, что возвышался над ним, осмотрел Белого. Его взгляд зацепился за Броню Дракона, за глухой шлем с голубым светом глазных прорезей, за левую ладонь без перчатки, лежащую поверх правой на яблоке навершия меча, который был длиннее, чем рост большинства островитян. На пальце
