— Вот и отлично, ты наконец голову включил, стоило тебя рассердить. — Советник, ничуть не обидевшись, поднялся и направился к выходу из квартиры. — У меня особо и не было шансов. Такую девушку, как Варвара, о подобном спектакле может просить лишь близкий человек. Тем более мы оба знаем, что одним месяцем игра, возможно, не ограничится…
Проводив Сотара, Тангавор вернулся в комнату и сел на полу возле изголовья дивана. Жар спал, и девушка разметалась по постели. Проведя ладонью по прохладному, покрытому испариной лбу, аттар мягко поцеловал Варвару в висок с прилипшей влажной прядкой.
— Что ж, Варвара Лайя, значит, будем сближаться…
Глава 4
Очнулась я в постели, под одеялом. Насквозь промокшее платье неприятно холодило кожу. В голове царила тяжелая пустота, а в горло будто насыпали песку. Несколько минут пыталась понять, что же произошло. А вспомнив, резко дернулась и попробовала сесть. Увидела спящего в кресле напротив аттара и, не успев закончить движение, пораженная свалилась обратно. Видимо, моя возня разбудила его, потому что он тут же открыл глаза и подался вперед, завораживая меня внимательным взглядом:
— Ты как?
Я и слова не могла выдавить. Айянеров положено бояться или обожать, если они того пожелают. Все виденные мной Высшие вызывали смутную иррациональную тревогу. Но не аттар. Сейчас мне хотелось смеяться. Изнутри поднималось неуместное веселье, и я боялась рот открыть, дабы не оскорбить столь высокую особу истеричным хохотом. Слишком уж несуразной была представшая мне картина. Простенькая обстановка, старое потертое кресло и его светлость аттар. Мятый, взъерошенный, слегка небритый и удивительно уместный. Запоздало поняла, что это он донес меня до дома и уложил. А еще, кажется, мало спал — вон какие синяки под глазами. Видимо, у меня был жар, теперь понятно, почему платье влажное, наверно, за ночь пропотела. Захотелось в душ, но я продолжала молча разглядывать Тангавора Скай-Дарао. Который также молча разглядывал меня. А в голове становилось все светлее, и я наконец вспомнила, по какому поводу мы так «удачно» вчера столкнулись. Внутреннее веселье разом рассыпалось снежной морозной крошкой, и я вздрогнула. Аттар, спокойно до этого наблюдавший за моим лицом, видимо бесхитростно выдававшим весь спектр моих эмоций, тут же чуть нахмурился и сказал:
— Если тебе неприятно мое присутствие, я сейчас уйду. Но прежде ты съешь пару таблеток, что оставил добрый врач Василий, и выпьешь вкусный бульон великодушной Тамары Васильевны. Тогда я буду спокоен за тебя.
Борясь с приступом гнева, я пыталась сообразить, как в своем понимании мира связать пресветлого аттара и бульон бабы Томы. Моя растерянность была слишком очевидна, и аттар, отбросив мрачный шутливый тон, доброжелательно заметил:
— Ты своим обмороком вчера полдома напугала, лечили, что называется, всем миром.
— А вы своим присутствием разве никого не напугали? — Мой угрюмый хриплый голос испугал даже меня. Боги, как же хочется пить.
— Все видят во мне обычного парня, когда мне это нужно. — Аттар вдруг поднялся и вышел из комнаты. Вернулся буквально через мгновение со стаканом воды.
Я снова попыталась сесть, на сей раз успешно.
— А я? — выдавила глухо.
Тангавор Скай-Дарао аккуратно поставил стакан на тумбочку у дивана и снисходительно развел руками. Ну да, глупый вопрос. Я со всей очевидностью вижу перед собой аттара. Самого правителя! Мои щеки обожгло краской стыда. Я спрятала лицо за стаканом, схваченным трясущимися руками.
— Уходите, — почти прошептала.
— Я на кухню, приводи себя в порядок. — Аттар бережно перехватил у меня опустевший стакан и вышел из комнаты.
Мрачно проводила его взглядом. Сил устраивать скандал и выставлять самого правителя из квартиры не было. Да и страшновато.
Я долго стояла под душем и пыталась разобраться в собственном комке чувств. Укоренившийся уже гнев на дурное предложение, страх и тем не менее робкое любопытство: вот зачем такому красивому айянеру, обладающему всеми благами мира и умением зачаровывать женщин, фиктивная невеста, да еще и я в этой донельзя странной роли. Стыд за обморок. Страшно подумать, как это все выглядело вчера вечером… Ох, и накануне я тоже отличилась. Едва ощутимая благодарность за заботу, щедро сдобренная неловкостью перед тем, кто настолько выше по положению, что аж дурно.
Я медленно намыливала тело и перебирала все свои ощущения. Раз за разом возвращалась к равнодушно сказанной фразе «и в постели тоже». Проклятье, почему эти мысли преследуют меня и тревожат? Я ведь ни за что не соглашусь, почему же просто не перестать об этом думать? Я не маара. Яростно начала оттирать себя мочалкой под тугими струями воды, мучительно пытаясь заделать трещины в своей броне. С отчаянием признаваясь самой себе, что идея прыгнуть в постель к аттару на какую-то секунду перестала казаться мне столь ужасной. Что со мной? Ох, это все его чары! Вот мерзавец…
Ошпаренная простой догадкой, я выскочила из душа, не вытираясь, накинула халат и бросилась на кухню.
— Уходите, сейчас же! — Хриплый голос некрасиво сорвался на писк, меня от резкого движения повело.
Аттар молча сгреб меня в охапку, обнял крепко и долго держал, гладя по мокрым волосам.
Я попыталась вырываться, возмутиться, но слабое тело и осипший голос предали меня в этой борьбе. Вскоре я бессильно повисла у него в объятиях, запутанная в собственных эмоциях и происходящем…
Оторвав зареванное лицо от его промокшей рубашки, я смогла наконец выдавить:
— Зачем вы меня зачаровывали?
Его плечи дрогнули, а потом он мне шепнул в ухо, обжигая горячим дыханием:
— У тебя иммунитет к нашему обаянию, Варвара, я бы не смог, если б даже осмелился.
Мне вдруг стало стыдно. Боясь наговорить лишнего, я вывернулась из сильных, смущающих меня рук и скрылась в ванной. Вот дура! Встала перед зеркалом и хмуро посмотрела на свои кошмарно опухшие глаза. Так хотелось быть взрослой, уравновешенной, мудрой… а в последние дни жуть что вытворяю. Я терла холодной водой щеки и пыталась понять его последнюю фразу, смысл которой стремительно ускользал. Что там сказал аттар? Что у меня иммунитет? К чему? Лишь уловила, что он не использовал свои чары, выходит, я совершенно зря на него вспылила.
Мысленно застонала от острого желания позвонить Вадиму. Чтобы он сказал свое неизменное и снисходительное: «Это все ерунда, Варечка…» Чтобы отвлек меня рассказами о своей работе. Мне нравилось его слушать. Когда позволяло время, после секса мы валялись среди сбитых простыней и подушек. Он что-то рассказывал, а я обнимала его руками и ногами так крепко, как могла. Вадим морщился, но терпел. Меня в такие моменты накрывало ощущение полноты и покоя. А он все говорил, говорил. Я, признаться, мало вслушивалась в его слова, мне нравилось ощущать низкий голос, гудящий внутри его сильного тела.
