Едва заметная улыбка тронула бледные губы благородных дам, и они молча смирились.
Майская Фиалка бросила на них нежный, полный сочувствия взор, вышла из гостиной и направилась в переднюю. Во избежание всяких неожиданностей, как мы уже говорили, пленницы оставили двери в соседние комнаты открытыми, а сами разместились в средней. И со своих мест герцогиня с дочерью могли проводить Майскую Фиалку взглядом до двери в переднюю. Подойдя к ней, девушка прикоснулась к ручке и резко надавила на нее – но дверь не поддалась, хотя ручка опустилась. Дверь оказалась запертой снаружи.
– Вот уж действительно, я забыла, что мы узницы, – с усмешкой обронила девушка.
Она со всей силы ударила прикладом «гелена» по нижнему краю двери, и та с оглушительным грохотом содрогнулась снизу доверху.
«Может, на такой зов он и откликнется!» – подумала Майская Фиалка. И уже приготовилась ударить еще раз, но тут услышала снаружи шаги.
– Эй, кто-нибудь! – крикнула она.
– Что вам угодно? И зачем так грохотать? – послышался голос Онциллы.
– Мне нужно с тобой поговорить.
– Это ты, Майская Фиалка?
– Да, открывай же! У меня нет никакого желания разговаривать через дверь. Ты объяснишь мне наконец то, о чем собираюсь тебя спросить, да или нет?
– Почему же нет, коли есть такая надобность? Я как раз сам собирался побеседовать с твоими товарками.
– Что ж, тогда открой!
В замке заскрежетал ключ – дверь отворилась.
– Идем, – сказал Онцилла.
– Нет уж, – резко возразила девушка, шагнув назад, – лучше ты входи. Разговор состоится здесь. Теперь-то я хорошо знаю тебя, Онцилла, и ты меня не обманешь.
– Да ты не в своем уме, девочка! С чего бы мне тебя обманывать?
– Потому что у тебя натура такая – ходить окольными путями. Потому что тебе уж больно не хочется, чтобы я была с этими дамами. Потому что ты спишь и видишь, как бы поскорей от меня отделаться.
Злодей пожал плечами.
– Какая мне разница, с ними ты будешь или нет, – бросил он. – Ну так что ты собиралась мне сказать – говори!
– Я хотела сказать – ты не имеешь права держать меня в четырех стенах, да еще под замком.
– А что тебе мешает уйти? Иди же, ты свободна.
– Пусть так, но я не могу уйти одна.
– А это уже совсем другое дело. Дамы останутся здесь. По крайней мере, до новых распоряжений.
– Это ты сошел с ума, Онцилла. Страсть застит тебе глаза, вот ты и не думаешь об опасности, а она уже висит над твоей головой. Ты воображаешь, будто, делая свое грязное дело, все предусмотрел. И обезопасил себя так, что твои следы не отыскать и тебе удастся довести до конца то, что ты столь удачно начал.
– Конечно, – с насмешкой бросил тот. – Так я и думаю.
– Что ж, ты ошибаешься, Онцилла. О чем я тебя и предупреждаю в твоих же интересах. Твоим врагам известно об этом логове, они вышли на твой след и уже спешат сюда. Может, через час тебя обложат со всех сторон, и тебе некуда будет бежать.
– Ах ты, негодная девчонка! – вскричал он, гневно топнув ногой. – Уж больно ты самоуверенна.
– Да, потому что так оно и есть, – холодно отвечала девушка.
– Неужели ты выдала меня?
– Кто знает? – усмехнулась Майская Фиалка. – Помнишь, как я спустилась с носилок у ворот постоялого двора? Там собралось много народу. Так что, если среди тех зевак оказался один мой знакомец? Тебе довольно?
– Брось! Я не такой дурак, чтобы выслушивать всякий вздор и обращать внимание на бредни юродивой. Милая девочка, – прибавил он, – благодарю тебя за добрые предупреждения, да только ты, к сожалению, опоздала. Что бы там ни случилось, все будет по-моему.
– Поостерегись!
– Ладно-ладно, я все понял. А ты заруби себе на носу, милая моя Майская Фиалка, если на меня кто нападет, тому не поздоровится – только отчаянные сорвиголовы смогут попереть на рожон. А теперь дай пройти, мне нужно кое-что сказать госпоже герцогине де Ла Торре.
– Как знаешь, Онцилла. Кто не хочет слушать, тот хуже глухого. И пусть пролитая кровь падет на твою голову!
– Аминь! Да ради бога, детка! – рассмеялся тот.
И, пройдя мимо девушки, он быстро направился в гостиную к герцогине с дочерью. Майская Фиалка машинально последовала за ним. При виде Онциллы дамы поднялись. Злодей почтительно приветствовал обеих, отвесив герцогине отдельный поклон.
– Сударыня, – обратился он к ней, – соблаговолите уделить мне пару минут для частной беседы!
– Для частной беседы, сударь? – нерешительно переспросила герцогиня. – Но мне нет нужды говорить с вами ни о чем таком, что не дозволено было бы слышать моим спутницам.
– Прошу прощения, сударыня, но я настаиваю. Это очень важно: то, что я намерен вам сказать, должны слышать только вы и я.
– Не понимаю, сударь.
– О, вам совершенно не стоит опасаться меня, сударыня. Помнится, когда-то я был дворянином. И чем бы ни закончился наш разговор, я буду по-прежнему питать к вам чувство глубочайшего почтения, даю слово. Но повторяю, сударыня, нам очень важно поговорить. Добавлю также, что наш разговор никто не должен слышать: это в ваших же интересах, сударыня.
Майская Фиалка выступила вперед.
– Соглашайтесь на то, о чем он просит, – сказала она, – и ничего не бойтесь. Мы с вашей дочерью будем в соседней комнате. Там мы вас не услышим, зато будем хорошо видеть.
Герцогиня на мгновение как будто задумалась, потом наконец вскинула голову и посмотрела Онцилле прямо в глаза.
– Вас это устраивает, сударь? – спросила она.
– Да, вполне, сударыня. Надеюсь, моя очередная уступка убедит вас, что мною движет только лишь чувство примирения.
– Дай-то бог, чтобы это было правдой! – вздохнув, продолжала герцогиня.
Она подошла к дочери и поцеловала ее в лоб.
– Ступай, милая, – сказала она, – и не бойся за меня.
– О матушка, – проговорила донья Виолента, бросаясь в ее объятия и шепча ей на ухо, – от одного только вида этого человека меня кидает в дрожь. Я буду все время за тебя молиться, пока ты будешь принуждена выслушивать его.
– Хорошо, дочь моя, – продолжала герцогиня, снова поцеловав
