– Сударь, прошу вас!
– Ни слова больше, господин герцог, я и без того был слишком покладист и некоторым образом превысил свои полномочия.
Засим, повернувшись к капитанам Давиду и Мигелю Баску, чьи лица так и сияли радостью, он прибавил:
– Теперь ваше слово, братья. Одобряете ли вы условия, которые я выдвинул господину герцогу де Ла Торре?
– Да, брат, – отвечал Давид, – такие условия кажутся нам вполне умеренными, и мы считаем – ты не должен ни в чем уступать.
– Я тоже так думаю, – согласился неразговорчивый Мигель Баск.
– Вы слышали, господин герцог? У вас есть десять минут, чтобы ответить, принимаете вы мои условия или нет.
Трое флибустьеров поклонились герцогу и отступили на несколько шагов назад, давая понять, что обсуждение на этом закончилось. Герцог, поклонившись в свою очередь, тоже отошел в сторону, а через пять минут вернулся.
– Ну как? – спросил Дрейф.
– Вы были правы, и мне стыдно за недобропорядочность моих соотечественников в таком деле. Ваши условия приняты. Мы незамедлительно приступаем к отгрузке выкупа на мол.
– Капитан Давид пойдет с вами, господин герцог, и вы дадите ему лодку, чтобы он потом смог вернуться на свой корабль. Слыхал, брат? – прибавил он, обращаясь к Давиду. – Договор заключен, так покажем гавачо, что мы готовы честно выполнить принятые условия. Поторопись же да проследи, чтобы все было отгружено честь по чести. И главное – поосторожней там с испанцами: в Картахене они попробовали нас надуть, всучив нам слитки свинца, покрытые лишь сверху золотом. Так что гляди в оба и не попадись на их удочку.
– Не беспокойся, – отвечал Давид, – меня, старого волка, вокруг пальца не обведешь.
– Господа, – предложил герцог, – я и шестеро старших испанских офицеров готовы остаться у вас в заложниках, пока все не уладится и вы бесхлопотно не уйдете восвояси. Нам угодно показать, что и мы люди честные.
– Благодарю вас от имени моих товарищей, господин герцог. Мы согласны взять заложников. А что до ваших заверений не доставлять нам хлопот, то у нас на сей счет нет никаких опасений. Я не позавидовал бы тому, кто попытался бы нас остановить. Впрочем, не хочу бахвалиться, уподобляясь вашим сородичам, но скажу так: как только покончим с делами, мы тут же уберемся.
Как и было оговорено, флибустьеры взяли заложников, и отгрузка слитков началась, впрочем, не только под приглядом капитана Давида, но и под прикрытием куда более верным – полсотни флибустьеров во главе с Мигелем Баском.
Испанцы выстроились на главной площади батальоном в каре и замерли по стойке смирно, а флибустьеры меж тем оставались на позициях, которые уже захватили.
Олоне не смел вмешиваться до тех пор, пока шли переговоры, и все это время его снедала сильнейшая тревога: он думал, что из-за всех этих проволочек опасность, угрожающая герцогине с дочерью, только усугублялась. Но, едва переговоры завершились, молодой человек бросился было к герцогу, который уже попрощался с Дрейфом и собирался отправиться на мол, но Дрейф остановил друга, чтобы обнять и выразить свою радость по поводу его скорого освобождения. Олоне от чистого сердца поблагодарил Дрейфа, но тот, перекинувшись с ним парой слов, не преминул заметить, что молодой человек чрезмерно возбужден.
– Что случилось? Чем ты так взволнован? – спросил он.
Олоне огляделся кругом: герцога уже простыл и след.
– Увы, друг, – отвечал тот, – все, что мы сделали, только ускорило беду, хотя мы так старались ее предотвратить.
– Говори толком, ты меня беспокоишь.
Олоне понял: лучше сразу все рассказать товарищу, чья помощь или по крайней мере совет могли ему очень пригодиться.
– Пока мы атаковали город, – сказал он поникшим голосом, – и в то время, как герцог, из благородства забыв все оскорбления, которые ему нанесли его же соотечественники, взялся храбро ими командовать, шайка головорезов ворвалась к нему в дом, перебила слуг и похитила его жену и дочь!
– Тысяча чертей! – побледнев, вскричал Дрейф. – Как видишь, я в полном негодовании, так скажи, что это за мерзавцы? И кто бы они ни были, их ждет смерть!
– Они не из наших, не из флибустьеров. Это испанцы.
– Испанцы?
– Да, отпетые негодяи, а за главного у них наш заклятый враг – одним словом, Онцилла!
– Значит, они в руках у Онциллы! – с непередаваемым ужасом воскликнул Дрейф. – В таком случае нельзя терять ни минуты. Этот злодей способен на все. Надо спешить им на выручку. Эх, ну почему ты не предупредил меня раньше?
– Э, друг, я хотел, но как можно было вмешиваться в переговоры? Сперва – дела общие, а уж после – личные.
– Боже! Боже мой! – негодовал Дрейф, обхватив руками лицо.
– Спасибо тебе, друг, за сочувствие, – сказал Олоне, неверно поняв мучительное состояние Дрейфа. – Вижу, ты любишь меня по-настоящему.
– О брат, – дрожащим голосом воскликнул Дрейф, – твое горе для меня еще больнее!
– Что это значит?
– Ничего, ничего, – спохватился тот, силясь взять себя в руки. – Не спрашивай, скоро сам все узнаешь, может, даже слишком скоро. У меня сорвалось, и теперь я жалею, что не сдержался. Ладно, идем со мной, не стоит терять время попусту, если хотим их спасти.
– Надежда все же есть! – живо сказал Олоне.
– Какая? Говори же!
– Слабая, сказать по правде, но все-таки. Даже не очень сильная рука в иных случаях может послужить защитой. Я велел Майской Фиалке предупредить герцогиню с дочерью, что скоро буду…
– И что?
– Храбрая, верная девочка – она не захотела их бросать и осталась с ними, не побоявшись Онциллы, и он не посмел ей перечить.
– Да, – иронично сказал Дрейф, – это ты верно подметил насчет слабой надежды. Но что может сделать наша бедняжка? Разве что умереть! Нет-нет, мужчины, только решительные мужчины смогут отомстить за несчастных женщин. Идем же, говорю тебе!
– Мы ничего не сможем поделать без герцога де Ла Торре. Надо скорее с ним все обсудить. Во-первых, мы не знаем, куда подался этот злодей. Что, если он сумел улизнуть из города? Ворота
