Одернув футболку, она появилась на сцене.
Майк поднял взгляд от телефона, и что-то блеснуло в его темных глазах, что-то хищное. Кошачья походка молодой женщины чуть не сбилась с ритма, когда ее охватило внезапное волнение.
Но хищницей здесь была она, и она расправила плечи и продолжала идти к диванчику у камина. Дойдя до него, она пощупала край синего пледа.
– Я подумал, раз ты в одной футболке, тебе не помешает что-нибудь теплое.
– Спасибо, но от огня и так тепло. – Она опустилась на диван и протянула ладони к языкам пламени, плясавшим в камине. Если она закутается в плед, вряд ли это добавит ей привлекательности.
– Могу подвинуть поближе. – Он подошел сзади и придвинул маленький диванчик к камину.
Она повернулась и пощупала его бицепсы.
– Да ты настоящий богатырь.
– Что ты делаешь, Клэр? – Он выпрямился и сложил руки на груди.
Ее щеки вспыхнули, как огонь. Какая же она все-таки дура. Если мужчина никогда не был женат, это еще не значит, что он не имеет опыта в отношениях с женщинами и не способен понять, что она пытается сделать. С такой-то внешностью и манерами он, наверное, привык к тому, что женщины по всему земному шару пытаются его соблазнить, только отбивайся. Причем женщины поопытнее в этом деле, чем она.
– Я думала… – Она прикусила губу и решила не врать. Слезы стояли в ее глазах, ей было стыдно своего жалкого поведения. – Я просто не хотела уйти на второй план из-за «Бури», хотя я знаю, что там мне самое место.
Напряженное выражение лица Майка сменилось улыбкой, и он перелез через спинку диванчика, как будто ему не терпелось сесть рядом с ней.
– Что ты говоришь? Ты для меня сейчас номер один. Ты не на втором плане, и там совсем не твое место.
Она сплела руки и опустила голову, разглядывая ногти.
– Как только я рассказала тебе про Калибана, у тебя в глазах появился этот блеск возбуждения и предвосхищения, как будто ты наконец-то нашел ясную цель во всей этой паутине.
– Неужели меня настолько легко читать? – Он накрыл своей большой ладонью ее руки. – Я настолько жалок?
– Жалок? Ты? Да ведь это я собиралась тебя соблазнить, чтобы ты снова заинтересовался мной.
– Правда? Ты меня соблазняла?
Она фыркнула:
– Вот что по-настоящему жалко – ты даже не понял, что это соблазнение.
– Мне не приходило в голову, что прекрасная вдова, явно не освободившаяся от своего покойного мужа, станет меня соблазнять.
– Так вот как ты обо мне думаешь? – Она наклонила голову и вгляделась в его лицо. – Не освободилась от Шейна?
– Ты провела почти пять лет, ступая по лезвию бритвы и пытаясь найти его убийцу. Как бы ты сказала иначе?
– Я только хочу для него справедливости.
– И справедливости для твоей матери.
Она дернулась:
– Разумеется.
– А для себя? – Он нарисовал круг на ее спине. – Для самой Клэр?
– Мне… мне не нужна справедливость.
– Может, не справедливость, но передышка от всего этого. Клэр, ты сама должна поставить себя на первое место.
– Я ставлю на первое место Итана. – Ее напряженные мышцы были готовы лопнуть. Она не хотела этого разговора с Майком. Он видел слишком много.
– Я знаю. – Его рука добралась до затылка Клэр, и пальцы стали массировать ее напряженную шею. – Не считая твоего ребенка, ты должна начать ставить себя на первое место, потому что никто этого до сих пор не делал.
Правда, когда ее вслух произнес кто-то другой, произвела на нее такое впечатление, как будто ее ударили под дых, и она сложилась пополам.
– Ш-Шейн…
– Шейн оставил тебя ради возможности сделать репортаж из опасной части мира, прекрасно зная, что американское правительство не ведет переговоров с террористами. Он сам вошел в западню, ослепленный мечтой о Пулитцеровской премии.
– Почему ты так говоришь? Ты совсем как мой отчим.
– Прости господи, но Коррел тут был прав.
Она вскочила с дивана, но Майк мгновенно оказался рядом с ней и схватил ее за талию.
– Дай себе шанс, Клэр. Дай себе шанс на жизнь… на любовь.
Ее мышцы напряглись, как будто она пыталась удержать свой мир и не дать ему разбиться, и тогда Майк прижал ее к своей груди. Он склонил голову и крепко поцеловал ее в губы, которые раскрылись под его напором, и его язык проник в ее рот.
Она хотела оттолкнуть его, отвергнуть все, что он сказал о ней и о Шейне, – отвергнуть правду. Но вместо этого крепко прижала руки к его спине.
Он оборвал поцелуй, который обжег ее губы, и отпустил. Она пошатнулась, и он поймал ее руку. В его темных глазах зажегся прежний хищный огонек, и он проговорил:
– Скажи только слово, женщина, скажи только одно слово – «нет».
Ее грудь вздымалась с каждым яростным вздохом, и ноги едва держали ее, не давая упасть от невероятного возбуждения. Не отрывая глаз от Майка, она высвободилась и оттолкнула его руку.
Его сердце колотилось так, что готово было выскочить из груди. Черты его лица стали жесткими. Он поднял обе руки вверх и отступил на шаг назад.
Она облизнула нижнюю губу, потом взялась за футболку и стала тянуть ее вверх дюйм за дюймом, глядя, как в его глазах вновь зажигается пламя.
После ванны она не надела белья, и, когда ее футболка поднялась до талии, взгляд Майка опустился, опаляя ее. Сгорая от желания, она сбросила футболку на пол, оставшись перед ним обнаженной.
Он положил руку ей на затылок, и его пальцы запутались в ее волосах. В поцелуе она пятилась, пока не коснулась дивана.
Поленья потрескивали, разбрасывая искры, бросая отблески на их тела. Глубокий, страстный поцелуй разжег в Клэр такое жгучее желание, какого она никогда еще не испытывала. Ее тело словно запылало под его горячими ласками.
– Я хочу тебя, Клэр. Я хотел тебя с той самой минуты, когда увидел, как ты стоишь на балконе, словно Снежная королева. – Он вошел в нее. – Ты веришь мне?
Какая разница, правда ли это? Сейчас он целовал ее и вздрагивал, когда она проводила ногтями по его спине. Она видела в его глазах, что в эти минуты желанна и любима. А этого ей было достаточно. Надо жить настоящим, а не прошлым.
Но он, заполнив ее собой, снова спросил:
– Ты веришь мне, Снежная королева?
С закрытыми глазами она прошептала:
– Да. Да, я верю…
Потом, когда она пробудилась от сна, с непреодолимой силой охватившего ее, утомленная его бешеной страстью, комнату наполняли сумерки, похожие на серый туман в ее голове. Она не могла представить себе, сколько прошло времени и вообще какой сейчас день. Черт, она едва могла вспомнить собственное имя после прошлой ночи, нет, утра любви.
Дыхание
