Он исподтишка бросает взгляд на Каролину, а та опускает глаза, чтобы муж не увидел ее слез.
– Какая ты сегодня хорошенькая, – продолжает Адольф. – Аппетитная, точь-в-точь как твой завтрак… Да уж, Фердинанду такой завтрак и не снился…
Адольф шутит так умело, что внушает жене мысль наказать Фердинанда. Он недаром утверждал, что голоден, как стая волков; его стараниями Каролина забывает, что у ворот ее ждет экипаж.
Привратница Фердинанда появляется в доме около двух часов, когда Адольф уже спит на диване.
Сия Ирида[727] холостяков сообщает Каролине, что господину Фердинанду нужна помощь.
– Он пьян? – спрашивает разъяренная Каролина.
– Он, сударыня, утром дрался на дуэли.
Каролина лишается чувств, а придя в себя, спешит к Фердинанду, мысленно посылая Адольфа ко всем чертям.
Когда женщины попадаются в подобные ловушки, не уступающие в затейливости их собственным выдумкам, они восклицают: «Мужчины – гнусные чудовища!»
Ultima ratio[728]
Мы дошли до последнего наблюдения. Неудивительно, что сочинение наше начинает вас утомлять, как утомляет и сам его предмет в том случае, если вы женаты.
Автор убежден, что у этого сочинения, которое относится к «Физиологии брака», как История к Философии, как Факт к Теории, есть своя логика, подобно тому как у жизни в целом есть своя.
И вот какова эта роковая, ужасная логика.
К концу первой части этой книги, полной серьезных шуток, Адольф, как вы могли заметить, дошел до совершенного равнодушия в брачных делах.
Адольф слишком хорошо изучил романы, авторы которых рекомендуют докучным мужьям либо переселиться в мир иной, либо поладить с отцами своих детей, холить их и лелеять; ибо, если литература в самом деле является выражением нравов[729], приходится признать, что указанные в «Физиологии брака» изъяны этого основополагающего установления неотделимы от наших нравов. Не один великий талант наносил страшные удары по этому фундаменту общества, но никто не сумел его поколебать.
Главное же, Адольф слишком хорошо изучил свою жену и скрывает свое равнодушие под благородной маской снисходительности. Он обходится с Каролиной снисходительно, он видит в ней прежде всего мать своих детей, хорошего товарища, верного друга, брата.
Дожив до того времени, когда женщина перестает испытывать мелкие неприятности, Каролина, куда более ловкая, тоже догадалась, какие выгоды сулит снисходительность; однако от своего дражайшего Адольфа она вовсе не отступается. Не в женской природе отказываться хотя бы от одного из собственных прав.
Бог и мое право… супружеское право! Таков, как известно, девиз Англии, особенно сегодня[730].
Женщины обожают командовать; по сему поводу мы не можем не рассказать анекдот десятилетней давности. Для анекдота это очень юный возраст.
Один из почтеннейших членов палаты пэров имел в женах Каролину, легкомысленную, как почти все Каролины.
Это имя приносит женщинам счастье.
Сей старец сидел подле камина с одной стороны, а его Каролина – с другой. Каролина вступила в ту пору жизни, когда женщины уже не объявляют своего возраста. Является друг дома и сообщает о женитьбе генерала, который некогда также был другом дома.
Каролина впадает в отчаяние и плачет горючими слезами; она испускает громкие крики и так докучает мужу, что почтенный старец пытается ее утешить.
Среди прочего у графа вырывается такая фраза, обращенная к жене: «В конце концов, дорогая, как хотите, а он ведь не мог на вас жениться!»
А ведь то был один из высших сановников, однако друг Людовика XVIII, а значит, человек, верный эпохе маркизы де Помпадур[731].
Итак, вот в чем заключается разница в положении Адольфа и Каролины: если муж больше не интересуется женой, то жена, напротив, сохраняет за собой право интересоваться мужем.
А теперь послушаем, что говорят в свете: эти разговоры послужат заключением нашего труда.
Толкование, объясняющее, что означает felicità в оперных финалах
Кто в своей жизни не слышал хотя бы одной итальянской оперы?.. следовательно, каждый мог заметить, как сильно поэты и композиторы злоупотребляют словом felicità, повторяемым хором на все лады в те самые мгновения, когда зрители покидают ложи и устремляются вон из партера[732].
Какая страшная аллегория всей нашей жизни. Мы расстаемся с ней в ту минуту, когда приходит черед felicità.
Случалось ли вам задумываться над глубокой истиной этого финала – момента, когда раздается последняя нота и слышится последнее слово, когда оркестр издает последний аккорд, когда певцы говорят один другому: «Пошли ужинать!», а фигуранты радуются: «Какое счастье, что нет дождя!»? Так вот, во всех жизненных состояниях наступает такой момент, когда шутки кончены, игра сделана, тревоги позади и каждый затягивает свое felicità. Исполнив все дуэты, соло, стретты[733], коды, ансамбли, дуэттино, ноктюрны, пройдя через все фазы супружеской жизни, которые мы изобразили здесь для того, чтобы их многочисленные вариации смогли угадать не только люди острого ума, но даже глупцы (в страданиях мы все равны), большинство парижских семейных пар рано или поздно приступают к финальному хору следующего содержания:
Супруга (молодой женщине, пребывающей в том периоде супружеской жизни, который именуют второй молодостью). Душа моя, я самая счастливая женщина в мире. Адольф – образцовый муж: добрый, не сварливый, покладистый. Не так ли, Фердинанд?
(Каролина обращается к кузену Адольфа; это юноша, у которого в наличии хорошенький галстук и лакированные сапоги, элегантный фрак и складная шляпа, шевровые перчатки и отборный жилет, напомаженные волосы, усы и бакенбарды самой изысканной формы, крохотная бородка-запятая à la Мазарини[734] и глубокое, безмолвное восхищение Каролиной, которой он всегда готов служить.)
Фердинанд. Адольф – счастливец! Иметь такую жену! Что еще нужно в жизни? Ничего.
Супруга. На первых порах мы часто бранились, но теперь ладим преотлично. Адольф поступает как ему угодно, он ни в чем себя не стесняет, а я больше не спрашиваю у него ни куда он идет, ни откуда пришел. Снисходительность, душа моя, вот главный секрет счастья. Вы пока еще спорите по пустякам, ревнуете друг друга без причины, ссоритесь, подпускаете шпильки. И к чему все это? Наша женская жизнь такая короткая! Что у нас есть? Десяток лет для счастья; зачем же их портить? Я сама была такая, как вы, но в один прекрасный день познакомилась с госпожой Фуллепуэнт; эта очаровательная женщина меня просветила и научила, как сделать мужчину счастливым… Адольф с тех пор совершенно переменился: он стал просто душка. Если мне надобно ехать в театр и в семь часов мы еще дома одни, он первый спрашивает меня с тревогой, даже с испугом: «Ведь Фердинанд за тобой заедет, не так ли?» Не так ли, Фердинанд?
Фердинанд. Мы с ним лучшие кузены в мире.
Печальная юная супруга. Неужели это случится и со мной?..
Фердинанд. О, сударыня, вы так хороши собой, что
