Все наши предшествующие замечания сводятся к одной-единственной мысли, которая может рассматриваться как вершина – или, если угодно, основание – той тайной теории любви, что в конце концов наскучит вам, если мы поскорее не завершим ее изложение. Итак, вот вывод, к которому мы пришли:
LVIIПродолжительность страсти, связующей два существа, способные любить, прямо пропорциональна силе первоначального сопротивления женщины либо серьезности препятствия, которое воздвигают перед обоими превратности общественной жизни.
Если вы добьетесь взаимности за один день, любовь ваша не проживет больше трех ночей. Отчего? Не знаю. Оглянитесь вокруг, и вы увидите многочисленные подтверждения этого правила: в мире природы тем растениям, которые дольше всего созревают, суждена самая долгая жизнь; в мире нравственном книги, написанные вчера, назавтра уже умирают; в мире физическом женщина, не доносившая плод до положенного срока, рождает мертвое дитя. Повсюду залогом долголетия является длительная подготовка. Чем богаче прошлое, тем длиннее будущее. Если любовь – дитя, то страсть – зрелый муж. Именно этот общий закон, подчиняющий себе природу, людей и чувства, нарушают, как мы показали, наши браки. Напротив, все средневековые легенды о любви чтут этот закон; постоянство героев этих фаблио: Амадиса, Ланселота и Тристана – по праву зовется легендарным. Принявшись подражать греческой литературе, мы умертвили в самом цвету нашу национальную мифологию, а ведь эти пленительные создания, нарисованные воображением труверов, воплощали бесспорную истину[226].
LVIIIМы привязываемся надолго лишь к тому, что стоило нам забот, трудов и мечтаний.
Что же до оснований, на которых зиждется этот главный закон любви, мы изложили их в следующей аксиоме, описывающей разом и его принцип, и его следствие:
LIXКакую сферу жизни ни возьми, мы всегда получаем ровно столько, сколько отдаем.
Утверждение это до такой степени самоочевидно, что мы не станем его доказывать и добавим к нему лишь одно-единственное замечание, на наш взгляд довольно существенное. Человек, изрекший: «Все – правда, и все – ложь»[227], высказал истину, которую ум человеческий, от природы большой софист, истолковал на свой лад, ибо кажется, что в самом деле у вещей столько граней, сколько найдется умов, их рассматривающих. Между тем истина заключается вот в чем:
В мире нет закона, который не уравновешивался бы законом противоположным: вся жизнь – не что иное, как плод равновесия двух соперничающих сил. Следовательно, в любви тот, кто дает слишком много, получает недостаточно. Мать, выказывающая детям всю свою нежность, взращивает в них неблагодарность – проистекающую, возможно, из неспособности ответить на материнскую любовь любовью столь же сильной и деятельной. Женщина, любящая своего избранника сильнее, чем он ее, непременно станет его рабой. Долгая жизнь суждена лишь той любви, что вечно удерживает силы любящих в равновесии. Известен и способ установить это равновесие: пусть тот из двоих, кто любит больше, выказывает ровно столько же страсти, сколько тот, кто любит меньше. В конце концов, это самая сладостная жертва, какую может принести любящая душа, коль скоро любовь допускает подобное неравенство.
Каким восторгом преисполняется душа философа в миг, когда он открывает, что мир, возможно, зиждется на одном-единственном принципе, подобно тому как нами повелевает один-единственный Бог, а наши идеи и чувства подчиняются тем же законам, по каким встает солнце, расцветают цветы и существует вселенная!..
Пожалуй, именно на этой метафизике любви основывается следующее утверждение, проливающее яркий свет на соотношение месяцев медового и ледового.
ТеоремаЧеловек движется от отвращения к любви; но если он начал с любви и дошел до отвращения, он уже никогда не возвращается назад.
Есть люди, у которых чувства страдают неполнотой, точно так же как у людей с бесплодным воображением неполнотой отличаются мысли. Как иные умы легко улавливают отношения между вещами, но не умеют сделать выводы из своих наблюдений, без труда подмечают каждую сторону явления отдельно, но не могут соединить их вместе, способны только смотреть, сравнивать и описывать, – так иные души не вполне умеют чувствовать. В любви же, как и во всяком другом искусстве, истинный талант отличается совершенством как замысла, так и исполнения. На свете множество людей, которые распевают песенки без начала и без конца, у которых в голове бродят четвертинки мыслей, а в душе зреют четвертинки чувств и которые не умеют управлять ни тем, ни другим, – одним словом, людей, которые являются таковыми лишь наполовину. Соедините ясный ум с умом вялым – и вы обречете обоих на страдания: ведь во всем необходимо равновесие.
Предоставим философам из будуаров и мудрецам из лавок исследовать тысячи способов, с помощью которых темперамент, ум, общественное положение и состояние кошелька нарушают равновесие в браке; нам же предстоит рассмотреть последнюю причину, по которой медовый месяц сменяется ледовым.
В жизни есть принцип более могущественный, чем сама жизнь. Это – движение, порождаемое силой, нам неведомой. Человек так же мало знает о причинах этого движения, как мало знает Земля о причинах, заставляющих ее вращаться вокруг Солнца. Это загадочное движение, которое я охотно назвал бы течением жизни, уносит самые дорогие из наших мыслей, растрачивает волю большинства из нас и помимо нашего желания увлекает всех нас с собой. Так, негоциант, никогда не забывающий заплатить по векселям, человек здравомыслящий, который мог бы избежать смерти или болезни (опасности, пожалуй, даже более страшной), если бы соблюдал – но соблюдал ежедневно! – простейшие меры предосторожности, благополучно отправляется в мир иной, потому что много дней подряд восклицал перед сном: «Ну уж завтра-то я не забуду принять лепешки!» Чем объяснить эту странную забывчивость, проявления которой мы видим повсеместно? Недостатком ли энергии? Но забывчивости этой подвержены люди, наделенные самой могучей волей! Недостатком ли памяти? Но забывчивостью этой страдают люди, обычно ничего не забывающие.
Изъян, о котором мы говорим и который каждый мог заметить в характере своего соседа, как раз и обрекает многих мужчин на прощание с радостями медового месяца. Мудрейший из людей, благополучно обогнувший все рифы, описанные нами выше, иной раз попадается, таким образом, в свои собственные сети.
По моим наблюдениям, мужчины относятся к браку и опасностям, которыми он чреват, как к парикам, и, быть может, формула всей человеческой жизни заключена в перечне тех изменений, какие претерпевает отношение мужчин к сей принадлежности туалета.
Первый период. Неужели я когда-нибудь поседею?
Второй период.
