за мной…» Последние слова разъяснили мне суть дела, и я наконец понял, в чем заключалась моя роль. «Зачем же ты приехал так рано? – спросил я. – Было бы благоразумнее выждать еще дня два». – «Все продумано; меня привел сюда случай. Считается, что я прибыл из соседнего имения. Но разве госпожа де Т*** не посвятила тебя в нашу тайну? Очень дурно с ее стороны так скрытничать… После всего, что ты для нас сделал!..» – «Нет, любезнейший, она поступила совершенно правильно. А вдруг я хуже сыграл бы свою роль?» – «Но ты славно позабавился? Расскажи мне все по порядку, расскажи не мешкая…» – «Да, кое-что забавное было. Я не знал, что мы ломаем комедию, и хотя госпожа де Т*** дала мне роль…» – «Ты выглядел не лучшим образом!» – «О нет, не беспокойся: для хороших актеров плохих ролей не существует». – «Значит, ты вышел из положения с честью?» – «Вполне». – «А госпожа де Т***?» – «Она восхитительна!..» – «Вообрази только, что мне удалось с нею сладить!.. – воскликнул он торжествующе. – Хотя сначала она помучила меня на славу!.. Но я так переменил ее характер, что нынче это, пожалуй, единственная женщина во всем Париже, в чьей верности можно не сомневаться». – «Ты сумел…» – «Да, я на это мастер. Вся ее ветреность проистекала исключительно из легкомыслия, из чересчур бурного воображения. Этой душе требовался господин. Зато ты и представить не можешь, как предана она мне теперь. Но скажи, ведь правда она прелестна?» – «Не стану спорить». – «Между нами говоря, я знаю за ней один-единственный недостаток. Природа, щедро одарив ее, отказала ей лишь в том божественном пламени, что довершает наши наслаждения: эта женщина рождает любовь, дарует блаженство, но сама не испытывает ровно ничего. Она холодна как мрамор». – «Вынужден поверить тебе на слово, поскольку сам судить не вправе. Но послушай, ты говоришь об этой женщине, точь-в-точь как если бы ты был ее мужем!.. Просто поразительно. Не отужинай я вчера в обществе ее настоящего супруга, я бы, пожалуй… вас перепутал». – «Кстати, как он с тобой обошелся?» – «Как с собакой». – «Понимаю. Ну, пойдем же к госпоже де Т***; она, верно, уже встала». – «Но разве приличия не требуют начать с ее супруга?» – спросил я. «Ты прав. А для начала зайдем к тебе в спальню, я хочу привести себя в порядок. Но скажи, он действительно принял тебя за любовника?» – «Увидишь сам, как он меня встретит; пойдем теперь же к нему». Я не имел ни малейшего желания вести маркиза в свою спальню, тем более что сам не знал, где она находится, но волею случая мы туда все-таки попали. Дверь в одну из комнат была открыта, и я увидел там своего слугу, спящего в кресле. Рядом на столе догорала свеча. Спросонок слуга мой подал маркизу халат. Я чувствовал себя как на иголках, но маркиз был настолько уверен в себе, что лишь посмеялся над камердинером-ротозеем. Мы отправились к господину де Т***. Нетрудно вообразить, какой прием оказал он мне и как учтиво, как радушно встретил маркиза. Он умолял дорогого гостя остаться в замке и даже пожелал отвести его к хозяйке дома в надежде, что уж она-то уговорит маркиза не уезжать. Что до меня, мне остаться не предложили. Ведь я, как известно, человек хрупкого сложения, климат в здешних краях сырой, недолго и до простуды; у меня уже и теперь такой осунувшийся вид, что ясно: пребывание в замке для меня смерти подобно. Маркиз предложил мне воспользоваться его каретой, я согласился. Муж пришел в восторг, мы с маркизом тоже остались довольны. Однако я не мог отказать себе в удовольствии еще раз увидеть госпожу де Т***. Нетерпение мое произвело превосходное действие. Маркиз даже не подозревал, отчего его любовница так заспалась. «Разве это не восхитительно, – сказал он мне, когда мы двинулись следом за господином де Т***, – все идет как по нотам! Наш хозяин – учтивейший человек. Я буду даже рад, если они соединятся с женой; вместе они будут прекрасно вести дом, а кому и украшать этот дом, как не ей!» – «Верно, клянусь честью!» – согласился я. «Как ни забавно все это приключение… – продолжал он с видом заговорщика, – однако – motus[462]! Я заверю госпожу де Т***, что ее тайна в надежных руках». – «На меня, друг мой, она полагается едва ли не больше, чем на тебя: как видишь, она сладко спит». – «О, я вижу, в искусстве усыплять женщину тебе нет равных». – «Не только женщину, любезнейший, но и ее мужа, а при необходимости и ее любовника». Наконец господину де Т*** сообщили, что его супруга изволила проснуться. Мы вступили в ее опочивальню; у каждого была своя роль. «Я боялась, – сказала мне госпожа де Т***, – как бы вы не уехали еще до моего пробуждения, и рада, что вы догадались, как сильно бы это меня опечалило». – «Сударыня, – отвечал я взволнованно, – я пришел проститься». Она поняла, какие чувства движут мною, и встревоженно перевела взгляд с меня на маркиза, однако уверенный и веселый вид любовника успокоил ее. Она украдкой посмеялась над ним вместе со мной, позволив себе ровно столько, сколько требовалось, чтобы утешить меня, не унизив себя самое в моих глазах. «Он отлично сыграл свою роль, – шепнул ей маркиз, указав на меня, – и моя признательность…» – «Оставим это, – отвечала госпожа де Т***, – поверьте, я и сама прекрасно знаю, чем обязана этому господину». Что же до господина де Т***, то он снова принялся насмехаться надо мною в надежде скорее выставить меня из замка; друг мой, дурача его, также вышучивал меня; я отвечал им обоим с не меньшей желчностью, любуясь госпожой де Т***, которая морочила всех нас, нисколько не теряя достоинства. Нескольких мгновений участия в этой комедии достало мне, чтобы понять: пора уезжать. Я откланялся, однако госпожа де Т***, сославшись на необходимость дать мне какое-то поручение, последовала за мной. «Прощайте, сударь. Я обязана вам великим наслаждением, но я отблагодарила вас прекрасной грезой!.. – сказала она, взглянув на меня с невероятным лукавством. – Итак, прощайте. И прощайте навек. Вы сорвали цветок, взросший в уединении, цветок, которого ни один мужчина…» Она замолчала и вложила свою мысль в глубокий вздох, но, тотчас подавив этот приступ чувствительности, добавила с тонкой улыбкой: «Графиня вас любит. Конечно, я похитила у нее несколько порывов вашей страсти, но зато возвращаю вас ей чуть более искушенным. Прощайте, не вздумайте поссорить меня с подругой». Она пожала мне руку и ушла.
Не однажды дамы, не запасшиеся веерами, краснели, слушая старца, чья великолепная манера читать
