Случилось так, что около двух часов ночи банкир, устав ждать, уехал с бала, оставив жену развлекаться дальше.
– Мы отвезем тебя домой, – обещала баронесса госпоже Б***. – Господин де В***, дайте же руку Эмилии!..
И вот уже интендант сидит в своей карете рядом с женщиной, которая весь вечер только и делала, что холодно выслушивала комплименты очарованных ею гостей, а интенданта, несмотря на все его старания, не удостоила ни единым взглядом. Она блистает юностью и красотой, чарует взор белоснежными плечами и восхитительными формами. Цвет ее лица, с которого еще не сошло бальное оживление, соперничает с атласом платья, блеск глаз – со сверканием брильянтов, а нежная кожа – с белоснежными перьями марабу, воткнутыми в прическу и оттеняющими черные как смоль косы и завитки непокорных кудрей. Ее проникновенный голос трогает даже каменные сердца. Одним словом, она так соблазнительна, что перед нею, пожалуй, не устоял бы и сам Роберт Арбриссельский[470].
Барон посмотрел на свою жену, которая, сломленная усталостью, прикорнула в уголке кареты. Помимо воли он сравнил наряды Луизы и Эмилии. Известно, что в подобных случаях присутствие законной жены удивительно обостряет влечение к жене чужой. Поэтому понять мысли барона, переводившего взгляд с жены на ее подругу, а с подруги – на жену, было нетрудно, и госпожа Б*** превосходно их поняла.
– Луиза совсем выбилась из сил!.. – сказала она. – Бедняжка не создана для светской жизни, у нее такие скромные желания. В Экуане она только и делала, что читала…
– А что делали вы?
– Я?.. Я, сударь, рвалась играть в комедии! Театр – моя страсть!
– Но отчего вы так редко видитесь с госпожой де В***? У нас есть поместье в Сен-При, я выстроил там небольшой театр: мы могли бы вместе сыграть на нем какую-нибудь комедию.
– Кто же виноват в том, что я редко вижусь с госпожой де В***? – отвечала красавица. – Вы так ревнивы, что не позволяете ей ни принимать подруг, ни ездить к ним.
– Я ревнив?.. – вскричал господин де В***. – Я, отец троих детей, женатый уже четыре года!..
– Тише!.. – приказала Эмилия, ударив барона по пальцам кончиком веера. – Луиза не спит!..
Карета остановилась, интендант подал руку прекрасной подруге жены и помог ей выйти.
– Надеюсь, – сказала госпожа Б***, – вы не запретите Луизе приехать на этой неделе ко мне: я даю бал.
Супруг Луизы почтительно поклонился.
Бал, данный госпожой Б ***, довершил ее триумф и погибель барона, который без памяти влюбился в Эмилию и готов был пожертвовать ради нее сотней законных жен.
С того вечера, когда в душе барона забрезжила надежда покорить подругу жены, прошло несколько месяцев; однажды утром влюбленный интендант сидел у госпожи Б***; внезапно горничная доложила хозяйке о приезде баронессы де В***, его супруги.
– Ах, – вскрикнула Эмилия, – если Луиза застанет вас у меня в этот час, она заподозрит недоброе. Спрячьтесь вот здесь, в кабинете, и ведите себя как можно тише.
Муж, пойманный в мышеловку, повиновался.
– Здравствуй, милочка!.. – воскликнули обе дамы, обменявшись поцелуями.
– Отчего ты так рано?.. – спросила Эмилия.
– Ах, дорогая, неужели ты не догадываешься?.. Мне нужно с тобой объясниться!
– Как? Дуэль?
– Совершенно верно, дорогая моя. Я не то что ты! Я люблю своего мужа и ревную его. Ты красавица, чаровница, ты имеешь право кокетничать, можешь морочить сколько угодно своего супруга, которому, кажется, дела нет до твоей добродетели, но, поскольку в любовниках у тебя недостатка не будет, я прошу тебя оставить в покое моего мужа… Он проводит у тебя дни напролет – значит, ты его завлекаешь, иначе он бы не приезжал…
– Послушай, у тебя прелестное канзу[471]!
– Тебе нравится? Это работа моей горничной.
– Неужели? В таком случае я пошлю Анастази взять урок у твоей Флоры…
– Значит, дорогая, я могу рассчитывать, что ты в память о старой дружбе не станешь вносить разлад в мою семейную жизнь?..
– Но, деточка, я не знаю, с чего ты взяла, что я люблю твоего мужа?.. Он же толст и жирен, как депутат центра. Он коротышка и урод. Конечно, он человек щедрый, но это, пожалуй, единственное его достоинство, а я ведь не оперная танцовщица. Так что, моя дорогая, если бы мне и взбрело на ум завести любовника, как ты изволишь полагать, я, будь уверена, нашла бы кого-нибудь помоложе, чем твой барон. Если я подавала ему кое-какие надежды, если принимала его, то исключительно для забавы, а также для того, чтобы избавить от его общества тебя: ведь ты, по-моему, неравнодушна к молодому де Ростанжу…
– Я?.. – вскричала Луиза. – Господь с тобой, дорогая! Он несноснейший из фатов! Нет, уверяю тебя, я люблю своего мужа!.. Смейся сколько хочешь, но это правда. Я знаю, что выставляю себя на посмешище, но посуди сама!.. Благодаря ему у меня есть положение в свете, он не скуп, он заменяет мне и отца, и мать: ведь я, к несчастью, рано осталась сиротой… Даже если бы я его не любила, мне следовало бы стараться сохранить его уважение. У меня нет родственников, которые приютили бы меня, поссорься я с мужем!..
– Послушай, ангел мой, все это смертельно скучно, – перебила подругу Эмилия, – давай переменим тему.
Подруги еще немного поболтали о разных пустяках, а затем баронесса уехала.
– Ну, сударь, что скажете? – вскричала госпожа Б***, выпуская из убежища барона, вконец продрогшего, ибо дело происходило зимой. – Что скажете? Неужели вам не стыдно пренебрегать такой трогательной женушкой? Я не хочу больше слышать от вас ни единого слова о любви, сударь. Конечно, какое-то время вы будете, как вы говорите, обожать меня, но никогда вы не полюбите меня так, как любите Луизу. Я чувствую, что соперничество с добродетельной женщиной, матерью ваших детей, мне не по силам… Рано или поздно вы строго осудите меня. Вы скажете холодно: «Эта женщина была моей!» Мужчины произносят эту фразу с самым оскорбительным безразличием. Вы видите, сударь, я рассуждаю хладнокровно: я не люблю вас, потому что вы не можете любить меня…
– Но как же мне доказать вам, что я вас люблю? – вскричал барон, не сводя глаз со своей собеседницы. Никогда еще она не казалась ему такой восхитительной, как в тот миг, когда с лукавым видом произносила речи, суровость которых, кажется, напрочь опровергали шаловливые жесты, прелестные гримаски и сквозившее в каждом движении кокетство.
– Вот когда я узнаю, что Луиза завела любовника, – продолжала госпожа Б***, – когда я буду уверена, что ничем ее не обделила и что ваша измена не причинит ей горя, когда у меня не останется никаких сомнений в том, что она вам безразлична… вот
