– Чисто, нет больше никого. Который гараж твой?
– Этот… этот…
– Открывай, что стоишь…
Лысый открыл свой гараж, потом они с Князем начали разбирать в нужном месте пол, а Моряк страховал их, взяв у Князя автомат. Из тайника они достали автомат Калашникова, снайперскую винтовку Драгунова, гранаты…
Все это упаковали в нашедшуюся тут же большую сумку. Лысый зарядил автомат и повесил на плечо. Втроем они вышли из гаража, и Лысый запер его – он не знал, что больше никогда сюда не вернется. Они пошли к машине.
– Э, куда пошли!?
Они остановились. Моряк смотрел на них.
– А тачку кто заберет, Пушкин?
Они переглянулись.
– Она же чужая? – недоуменно проговорил Лысый.
– Ты что, совсем долбанулся от безделья?
Они снова переглянулись.
– Ключ в замке, – подсказал Моряк – давайте, за мной. И это… Князь… в порядок себя приведи.
Когда они выехали – на двух машинах вместо одной, – город как-то неуловимо изменился.
Выли сирены. Для большого города это не редкость, но тут их было что-то очень много. «Скорые», пожарные, полиция на своих «Приусах» спешили в разные стороны, и было видно, что власть с ситуацией не справляется.
На их глазах желтый «Богдан» вдруг пошел юзом, боднул старую «Ниву», потом налетел на бордюр и опрокинулся.
– Ипать! Ты видел!?
Лысый ничего не ответил, в душу его заползал страх.
– Ну песдец…
Через улицу они увидели еще одно зрелище – какой-то мужик вцепился в другого мужика, повалил его, а что он с ним стал делать, они не видели, потому что проехали мимо.
Пришли в себя они только за городом.
Там было несколько объектов, несколько точек сбора, одной из них был какой-то бывший заводик… плодоконсервный, что ли, – они использовали его еще в конце нулевых, когда вьетнамцев избивали и рэкетировали. Вот туда они приехали… там уже стояло несколько машин, в том числе три полицейских, потому что многие нацисты благодаря связям попали в полицию и получили возможность творить, что в голову придет, уже от имени власти и под защитой ментовской ксивы. Обнялись, тут была скважина, и Князь помылся из шланга, потом переоделся в чистое – рубашку дал один из побратимов.
Делать особо было нечего, никто никаких указаний не давал.
Лысый подошел к побратиму из милиции, который стоял у машины и пил пиво из горла.
– А чего делается-то? Не знаешь?
– А хрен его знает, со вчера еще подорвались, какие– то психи везде. Один на другого нападают. Ничего не понять, они и на врачей бросаются. Я Артема услышал, когда на вызов ехал. А когда сюда ехал, на заправку заехал, деньги в окошко сую, а заправщик меня за палец… как собака! Психушки, что ли, открыли. В нашей краине запросто, ума хватит. Извини, брат, плохо чего-то мне, голову печет…
Лысый больше настаивать на разговоре не стал, отошел.
Тем временем Моряк по какому-то странному телефону с большой антенной – спутнику, видимо, – пытался связаться с кем-то, но не мог.
Подъехали еще побратимы, на двух джипах. Один привез пулемет. Все здоровались, потом раздался крик:
– Мангалу плохо!
Все бросились на крик – тот полицейский лежал без движения у машины.
– Да он мертвый!
– Отойдите!
Подбежал Шприц. Он у них был медиком, специалистом по тактической медицине. Он упал на колени, расстегивая рюкзак с крестом.
Подошел Моряк.
– Что произошло?
Лысый шагнул вперед.
– Я с ним говорил. Он пиво пил, говорил – плохо ему, голову печет. Потом я отошел.
Шприц выпрямился.
– Мертв.
И тут мент пошевелился.
– Ты чо гонишь, вон он шевелится! – крикнул кто-то.
Шприц недоуменно посмотрел на пострадавшего, потом наклонился, чтобы прослушать дыхание.
– Странно.
Внезапно тот, кто только что был мертв, схватил пытающегося оказать ему помощь Шприца и вцепился зубами ему в лицо.
– А-а-а…
От неожиданности и шока Шприцу потребовалось несколько секунд, чтобы отбиться, но встать он уже не мог: пострадавший висел на нем и стонал…
Наконец Шприцу удалось оттолкнуть Мангала и вскочить, но почти сразу он повалился на землю, крича от боли и шока, а Мангал начал вставать, и глаза у него были… как у того мужика!
Бах!
Лысый и сам осознал, что он сделал, только когда в руке был дымящийся пистолет, а Мангал валялся у своего «Приуса» с простреленной головой. Все были в шоке.
– Ты че сделал… – сказал один из боевиков.
– Молчать, – крикнул Моряк, – молчать. Не подходить!
Шприц пытался встать… но не мог, у него был вырван кусок из щеки и текла кровь. Ему никто не пытался помочь, все просто стояли кругом и смотрели, как он умирал.
И он умер.
– Стоять, не подходить! – еще раз крикнул Моряк.
Перерождение длилось недолго – уже через пару минут Шприц дернулся, потом еще раз, потом открыл глаза и начал вставать. Увидев людей, он застонал и протянул окровавленную руку к тому, кого видел и кто стоял ближе. Тот отшатнулся.
Бах!
Стрелял Моряк. Шприц упал и больше не шевелился. Крыло «Приуса» забрызгало его мозгами.
– Все видели?
– Эта зараза передается через укус. Укушенный встает и начинает кусать других. Укусят – верная смерть. Стрелять надо только в голову, иначе он останется жив и укусит вас. Поняли? Только в голову.
– Пока не прибыл проводник – остаемся здесь. Командирам боивок[15] ко мне. Дорогу взять под прицел. Увидите таких же – стреляйте без окрика!
Собрались на втором этаже – там стекла пленкой завесили и кинули линию от ЛЭП, незаконно подключившись. Мебель была отовсюду и всякая.
– Где проводник?
– Он не отвечает, – сказал Моряк, – его нет ни на мобиле,
