– Валим, бегом!
«КамАЗ» трогается, подминая колесами все, что есть перед ним, живое или мертвое…
Банда ждала неподалеку, в небольшом отделении банка, укрепленном настолько, что ему не страшен был даже гранатометный выстрел. Это была передовая база мародеров, они чистили богатые районы, не понимая, что расклады изменились и пачка патронов сейчас ценнее пачки долларов. Впрочем, какие-то ценности все равно должны были остаться…
Все они были сотрудниками полиции, бывшими или действующими. Бывшие – это те, кто успел засветиться, некоторые даже отбывали срок в Нижнем Тагиле. Действующие – те, кто срок отмотать еще не успел.
Но бандитами были все.
Все они относились к ОРЧб – и все они были родом из лихих девяностых, когда не было ни чести, ни совести, ни достоинства, ничего. Умри ты сегодня, а я – завтра, кто не думает о себе – тот лох. В милицию они пришли зарабатывать – это была самая опасная прослойка в МВД. Про службу обществу они и не думали.
Все они также относились к казанским группировщикам – но тем, кому повезло не засветиться. Иначе бы они не попали в полицию.
Дети проходных дворов.
Начинали как все – относительно честно. Присматривались. В полиции, которая еще тогда была милицией, служба недобрая. Много карьеристов, готовых идти по головам, много тех, кто готов просто подставить, чтобы остаться чистеньким самому, есть собственная безопасность. Уровень преступности в обществе страшный, зашкаливающий, а уголовно-процессуальный закон запрещает подозреваемого бить. А как раскрывать, если не бить? И научить некому – произошел разрыв, опытные следаки и опера начали уходить, и пошло это не с 1991 года, милицию развалил еще Андропов, развалил, видимо, с далеко идущими целями. Начальство себе на уме, оружие на постоянку ссыт выдавать, а раскрываемости требует – вот и работай, как хочешь. Простой опер всегда в чем-то виноват, что начальство более чем устраивает, потому что невиноватый человек – человек неуправляемый.
Потом время пошло другое, преступность девяностых удалось наконец разгромить, кто не сел – занялся бизнесом. Стало много денег в обществе, а так как полиция – часть общества, то денег стало много и в полиции. И если раньше за услуги расплачивались услугами, клятвами верности – то теперь за все требовались деньги, и начальству тоже надо было заносить деньги, и все это понимали…
Потом времена снова изменились – и они больше не обирали ларечников, они садились на конкретные темы. Теперь до них дошло, что, чем обирать бизнесменов, рискуя статьей, лучше заниматься бизнесом самим – понятно, что не лично, но вопрос решаемый по-любому. Жены начинали заниматься бизнесом, а они расчищали им дорогу, часто незаконно привлекая конкурентов к уголовной ответственности. Они крышевали наркоторговлю, контрабанду, разваливали дела за деньги.
Но к обналу – деньги из денег – они и не подступались. Все понимали – это кусок совсем другой структуры, и если на него пасть раскрыть, можно сесть конкретно и надолго. Не откупишься, размотают по полной.
Но многое они, как менты, знали. И как пришла катастрофа – решили действовать. Но неудачно.
Старший среди них, полковник Рамиль Ягафаров, тем не менее, не хотел упускать возможность и оставил хату фигурантов на Татьяне, выведя сигнал на передовую базу. Так они и поговорили.
Плохо поговорили.
– Вот гнида! – Старший на базе майор Новик, один из немногих не татар в таком звании в Казани, бросил телефон.
– Чо?!
– В ружье!
Расхватали оружие. Надо сказать, что личного оружия у полицейских оказалось немного – привычка, что в случае чего можно воспользоваться табельным, сыграла свою злую шутку. Тем не менее нашлась «Сайга-410К» и «Вепрь-12», один из ментов вскрыл нычку. Там был МР5 с автоматическим режимом огня, который он заныкал из изъятого – понравился просто. Кроме того, были ПМ и АКС-74У, на «Грачи» их еще не успели перевооружить, да и пацаны плохо про них говорили, клинит типа. Понятно, что АКС-74У автомат постольку-поскольку, но их в общем устраивало.
Дальше – если выражаться языком уголовного права – они совершили несколько убийств и разбойных нападений. Не обязательно за деньги – один из ментов расстрелял свою бывшую жену и ее нынешнего ебаря, – но денег тоже взяли немало. Потом на них по связи вышел полковник Ягафаров и сказал, куда подъехать. Они подъехали, потому что жизни вне полиции уже не видели и понимали, что, если кинуть такого человека, как Ягафаров, жизни потом не будет.
Полковник Ягафаров был в татарской полиции человеком неприкасаемым, потому что имел звание Героя России за Чечню. Звание это он получил честно, выжив в жестоком бою с боевиками, когда шансов выжить практически не было. Это не мешало ему сейчас иметь дела с чеченцами и брать у них деньги, и не только у них. Просто когда сержант Ягафаров пришел в милицию, старшие товарищи научили его не служить обществу, а врать, вымогать, предавать и убивать. А он всегда был хорошим учеником.
С Ягафаровым встретились около моста Миллениум, ставшего одним из символов Казани. Ягафаров был на черном «Крузере» – он у него и раньше был, но записан был на какого-то родственника, и на работу на нем он не ездил. С ним были еще несколько человек из СОБР, все с автоматами…
– Салам.
– Салам.
– Че происходит то, товарищ полковник. Жесть какая-то…
Ягафаров достал сигареты.
– Будешь?
– Ага, благодарю.
Закурили.
– Короче. Вадик, происходит задница, – сказал Ягафаров, смотря на город, разрываемый воем сирен и сигналок авто, – я с утра связался с Москвой, там идет эвакуация центрального аппарата МВД.
– Е… Куда?
– Да они и сами, похоже, не знают. В Москве звиздец такой же, как у нас, если не похуже.
– А это чо вообще? По связи проходило – мертвые встают.
– Именно. То ли лаборатория какая взорвалась, то ли американцы сделали.
