Начало было такое страшное, что мое сердце сжалось, и я была рада увидеть Эллу. Я только не поняла, почему ее глаза так сверкали, почему она дышала так тяжело.
– Эта книга – не для детей, – резко заявила она.
Я даже не знала, как на это реагировать. До сих пор мама никогда не говорила мне, что я слишком маленькая для какой-нибудь книги – да и вообще для любого рода информации. Когда я спросила ее, откуда берутся дети, она мне все объяснила в подробностях, достойных канала «Природа». Если кто-то из ее друзей пытался сменить тему, когда я входила в комнату, Элла не давала это сделать. «Алиса отлично знает, что такое передоз, – могла сказать она. – Не надо недооценивать ее умственные способности». После чего она, скорее всего, постучала бы по краю бокала и кивнула мне в направлении кухни, и я бы отправилась смешивать ей очередной превосходный мартини.
То, что Элла впервые на моей памяти разыграла «возрастную» карту, разожгло во мне пылающее, нестерпимое любопытство. Я просто должна была прочитать эту книгу. Не могла оставить ее непрочитанной. Книгу из мансарды я больше никогда не видела, но запомнила название и выжидала благоприятного случая. Я обшаривала все доступные мне библиотеки и книжные магазины, а также книжные шкафы во всех домах, где нам случалось жить, но нигде не находила искомого. Я даже как-то поучаствовала в аукционе eBay – у меня к тому времени был установлен Google alert, – но цена лота быстро превысила мои покупательские возможности.
Так что я взамен чтения книги стала читать о ее авторе все, что могла найти. Так началась моя одержимость собственной бабушкой, Алтеей Прозерпиной.
~ ~ ~Лана ушла, и ее сменил парень по имени Норм. Так что следующие три часа мне пришлось слушать его рассказы о вечеринке, на которой он был вместе с Ланой и теперь пытался выяснить, можно ли это назвать свиданием – «не то чтобы это важно, сама понимаешь, но, все-таки, ты случаем не помнишь, может, после того вечера Лана меня разок-другой упоминала?»
Я пыталась отвечать уклончивыми фразами, но наконец взорвалась.
– Господи боже, Норм. Хочешь, я тебе покажу танец «Не застревай и двигайся вперед»? – я изобразила что-то вроде мчащегося поезда. – Ну как, помогло тебе? Лана ни разу не говорила о тебе в моем присутствии, если что.
Выражение обиды на его лице вызвало во мне вспышку мрачного удовлетворения.
– Черт, Алиса, могла бы что получше сказать.
Он снял кепку, заломил ее козырек, чтобы выглядеть поувереннее, и снова водрузил ее на голову.
До конца рабочего дня он больше со мной не разговаривал, и у меня было время подумать в тишине. Время еще раз проиграть перед внутренним взором всю сцену, и снова, и снова. Наконец моя смена закончилась, и я вышла в ночь, чувствуя себя человеком без кожи. Было темно, дома по сторонам дороги к метро выглядели крепко запертыми и негостеприимными – в такой дом ни за что не постучишься на Хэллоуин. Я вздрогнула, когда по тротуару слишком близко от меня зашагал прохожий. Мне показалось, что от него пахнет паленым, а глаза светятся в темноте.
Прохожий все шел неподалеку, не обращая на меня внимания. Я начинала вести себя как параноик. Повсюду я высматривала вязаную шапочку, голубые глаза. Нет. Пусто.
На остановке маршрута «Q» ждали несколько человек. Я встала поближе к женщине с коляской, чтобы со стороны могло показаться, что мы с ней вместе. Она не оглянулась на меня, но я увидела, как напряглись ее плечи. Когда подошел поезд, я быстро вошла в него – и выпрыгнула обратно на платформу в последний момент, как делали герои фильмов.
Но теперь платформа была совсем пуста. Я вставила в одно ухо наушник и включила запись белого шума – Элла поставила это приложение на мой мобильник и велела мне запускать его каждый раз, когда я начинаю чувствовать себя ружьем со взведенным курком.
Подошел следующий поезд, и я практически запрыгнула в него. В голове прокручивалась, как кинопленка, сцена из кафе: грохот разбитой тарелки, синие глаза, стремительное движение к дверям, книга под мышкой… Но воспоминание уже начинало размазываться по углам, терять свою яркость. Я чувствовала, как оно увядает у меня в руках.
Шея у меня занемела – настолько я старалась держать ее не расслабляя, реагировать на каждое движение вокруг. От постоянного напряжения где-то по ту сторону глаз молоточками билась кровь. Когда дверь между вагонами раскрылась, пропуская парня с саксофоном, в груди у меня разорвалась шаровая молния паники.
Может, есть какое-то рациональное объяснение молодости этого человека, его лица, не тронутого ни единой морщинкой? Ботокс, французский увлажнитель кожи, игра света?.. Или черная дыра у меня в голове, из-за которой образ прошлого наложился на лицо в настоящем.
Даже если так, у него была с собой книга, которую нигде невозможно найти. Этот мужчина десять лет назад сказал мне, что он знает бабушку и собирается меня к ней отвезти. Что, если это правда? Что, если Элла ошиблась, приняв его за чужака?
А что, если Элла солгала?
Я-то думала, что давно похоронила свою прежнюю одержимость, но она снова зашевелилась в мне. Когда поезд наконец выехал из туннеля на мост, я открыла на телефоне старую статью об Алтее. Когда-то это была моя любимая статья, самая длинная, какую удалось найти. У меня даже имелся журнал, в котором она изначально была напечатана – я чудом отыскала его в букинистической лавочке в Салеме. «Ярмарка тщеславия», номер за сентябрь 1987 года. Целых шесть страниц занимало интервью с моей бабушкой, рассказывающее об особняке «Ореховый лес», который она только что купила. На фотографиях бабушка была тонкой, как сигарета у нее в руке; тончайшая талия, укороченные брючки, ярко-красная помада и взгляд, которым можно резать стекло. У коленей бабушки – моя мама, размазанная фигурка черноволосого ребенка, колеблющаяся тень на глади сверкающего пруда.
Статья начинается так: «Алтея Прозерпина кормит свою дочь волшебными сказками». Странное начало, потому что дальше о маме нет почти ни слова; наверное, журналистке понравилась двусмысленность фразы. Имелось в виду, конечно, что маме, как и любому ребенку, рассказывают сказки, – но также и то, что родительница растит ее на деньги, заработанные на этих самых сказках. Особняк Алтеи, «Ореховый лес», тоже был куплен на «сказочные» деньги.
До того, как стать автором маленького загадочного томика, сделавшего ей имя, моя бабушка зарабатывала статьями для женских журналов – в те времена скорее пестревших заголовками «Как вывести ужасное пятно с белой рубашки мужа», чем «20 сексуальных
