– Лобастый, это что, не примирение, а похищение? – Щенок кивнул, и я не сдержала негодования: – Ты почему раньше не сказал? – Он вздохнул и потупился. – Так хоть бы предупредил – веревку взять или нож… палицу. С голыми руками на мага идти негоже, одной левой скрутит.
Посмотрела на бывшего дамочку и то, как он аккуратно снимает с себя украшения, чтобы еще аккуратнее сложить их в мешочек, мысленно прикинула силы противника и решила:
– А, ладно, чего уж там! Справимся без оружия. Открывай портал в поместье. Я отвлекаю этого в шелках, ты утаскиваешь задохлика. На все про все тридцать секунд, пока этот вот, – я ткнула пальцем в похитителя, – побрякушками занят.
Вроде бы сложного ничего, но лобастый опустился на пол, накрыл голову лапой и заскулил. И так протяжно и заунывно у него это получилось, что я сама чуть было не прослезилась. Вернее, прослезилась бы, не вздрогни Регген. А так… Он дернулся, я дернулась, мужик на противоположном сиденье ругнулся и пульнул в графа чем-то сиреневым. Тряхнуло всех: графа и щенка от боли, меня от ужаса.
Похититель же, довольный собой донельзя, крикнул возничему: «Езжай к портовой арке!» – вытащил из-под сиденья невидимый до поры сундук, открыл его и начал переодеваться. И не во что-нибудь обыденное – ничем не примечательный костюм путешественника или работяги, – а в красную сутану духовника из пыльной Т’Агро, еще одной страны соседа. Не забыл про украшения, надлежащие сану, и, чтобы соответствовать святым отцам во всем, надел на себя ватное пузо и ватный же зад. В него-то щенок и попытался вцепиться, едва мужик наклонился вернуть на место сундук.
– Куда?! Нас заметят! – воскликнула, поднимаясь.
Тут карета качнулась, и я вместо того, чтобы схватить лобастого, повалилась на бессознательного Реггена. И свершилось чудо! Он очнулся, а его четвероногий помощник исчез, не успев навлечь беду. Ну, он-то не успел, зато с этим лихо справился задохлик.
– Ося, это ты? – прохрипел несчастный под моим немалым весом.
– Я, – ответила я и слезла с болезного за миг до того, как он получил уже черный «бодрящий» разряд.
– Спасайся! – посоветовали мне, теряя связь с миром и наведенным мороком.
И на вопрос «как?» ответил уже вернувшийся щенок:
– У-у-у!
Откормленным бычком лобастый больше не был, уменьшился до размеров подслеповатой крохи, легко умещающейся на ладони. На моей ладони…
– И что ж мне с вами делать-то?
Я прижала дрожащую малютку к груди и с беспокойством посмотрела на Реггена.
Он и раньше выглядел нехорошо, ну а теперь – после отравления, трех ударов головой о чугунки и двух магических разрядов – был вовсе плох. Так плох, что похититель, бросив взгляд на бесчувственного мага, тут же потянулся проверить его кровоток. На руке ничего не нащупал, коснулся шеи и со вздохом облегчения отсел.
– Гони быстрее! – крикнул он вознице. Щелчком пальцев вызвал на себя морок толстощекого косоглазого мужика и процедил, поглаживая накладное пузо: – Издохнет раньше срока, поплатимся головой.
Карета ускорилась. И я теперь держала не только щенка, но и задохлика, норовящего упасть с сиденья. На мое счастье, мы вскоре остановились в парке за столицей, чтобы кое-кого подвезти.
Эллен. Судя по всему, настоящая и не менее прекрасная, чем подставная, грациозно поднялась со скамеечки и просеменила к карете.
– Вы долго, святой отец, – заявила она, когда грум в черной ливрее распахнул перед нею дверцу и помог подняться в салон.
– Возникли трудности, – ответил лицедей и вручил ей мешочек с драгоценностями.
– Какие? – И только сев рядом с духовником, оправив платье и манто, она обратила внимание на бывшего жениха. Вздрогнула. – Это Регген?! Что… что вы с ним сделали? – прошипела Эллен, наконец-то показав истинные эмоции. Гнев, сожаление и, возможно, боль… за себя.
– Всего лишь немного отравил пыльцой из вашего перстня. Забавная вещица. Эльфийская, я прав?
– Ах ты ж, скот! – вырвалось у меня.
– Эльфийский, – оторопело подтвердила дамочка и взвилась не хуже фурии: – Как вы посмели использовать любовный порошок? Вы хоть знаете дозу приворота? Вы… Святой отец, если вы переборщили, Регген всю жизнь будет меня преследовать!
– Было бы кого, – возмутилась я.
– Будет. Если выживет, – хмыкнул «духовник», испугав не только Эллен, меня, но и щенка, ткнувшегося носом в мое плечо. – Из-за вашей беспечности я был вынужден обороняться.
– Вы, верно, шутите! Я сделала все согласно вашим предписаниям.
– Тогда вы, верно, знаете, что это, – процедил он сквозь зубы и словно из воздуха выудил красную трость. Ту самую трость, что я забрала у Ургена Врадора и вручила задохлику.
– Подделка, как вы и просили, – пожала плечами коварная бывшая невеста графа. – Совсем недавно Регген сломал свою трость, и ему доставили идентичную… три идентичных, – поправилась она под строгим взглядом «святого отца».
– Это подлинник, который вам в срочном порядке необходимо уничтожить, – зло ответили ей и вручили трость в дрогнувшие руки.
– Это не входило в нашу сделку! Я должна была лишь подменить трости…
– Теперь входит. Или вы не желаете получить свои бумаги?
Все так же, из воздуха, похититель Реггена выудил три красные папки, при виде которых Эллен поджала губы и нехотя произнесла:
– Я согласна. Будьте вы прокляты.
– Всенепременно.
Подставной духовник передал ей папки, крикнул вознице: «Остановись!» и высадил дамочку в тихом пригороде рядом с новенькой мельницей.
Далее до самой портовой арки мы ехали медленно. Я успела просчитать с десяток вариантов побега, провальных в основе своей, щенок уснул в моих руках, Регген не издал ни звука. А похититель вновь переоделся. В этот раз в неприметный черный костюм, какие носят нотариусы и гробовщики. Отличительным знаком первых является белая манишка, вторых – широкополая черная шляпа. В сундуке лицедея имелись оба предмета, и мужик долго бы думал, какой взять, не зазвени рядом с ним маленькая серебряная капля. Он
