В детстве у меня была подушка-игрушка – большая божья коровка, которую можно было так обнимать. Я таскала ее повсюду и даже приносила на озеро. Однажды я играла с ней, когда пришел Боб, и он уставился на нее, как на диковинного зверя. Может, подушка до сих пор лежит где-то у бабушки? Хотя кому нужна какая-то подушка-игрушка? Закатив глаза, я велела себе сосредоточиться. Но как мне было передвинуть его руку? Или вытащить из-под него свою ногу? И не ударить его ненароком прямо между…
Кто-то тихонько кашлянул.
Мое сердце пропустило удар. Я обвела комнату взглядом и заметила высокую, темнокожую девушку, которая сидела на стуле возле стола.
О боже.
Эрин скрестила руки на груди. Сейчас она казалась вполне обычной – точь-в-точь такой, какой я увидела ее два года назад, когда впервые вошла в общежитие, жалея, что не взяла с собой любимую подушку-коровку. Ни кожистых крыльев, ни белых глаз. Ее кожа снова была безупречно гладкой и вовсе не серой, а пальцы были пальцами, а не острыми когтями. Она казалась человеком. Наши взгляды встретились, и у меня внутри все похолодело. Она все время мне врала.
– Ну-у-у, – протянула Эрин, закидывая одну стройную ногу на другую, – я слышала, чтó о нем говорят, но, должна признать, все же не думала, что он настолько хорош.
Сначала я не поняла, на что она намекает, но потом вспомнила, где я и на ком лежу. Неловко вышло.
– Все не так, как кажется, – возразила я и попыталась сесть, но рука, которая лежала у меня в волосах, скользнула мне на спину, отчего я встрепенулась.
– Все именно так, как кажется, – низким голосом заметил Сет.
Эрин изогнула бровь.
Я повернула голову. Сет лениво улыбнулся, не поднимая головы с подушки.
– Ты не спишь!
– Я спал.
– Какое-то время, – добавила Эрин, и я снова к ней развернулась. – Мы как раз гадали, стоит ли тебя разбудить. Но ты так стонала.
– Стонала?
Рука Сета тяжким грузом легла мне на бок.
– Ага, постанывала.
Я вспыхнула.
– Я н-не постанываю во сне.
– Еще как постанываешь, – хмыкнула Эрин и постучала пальцами по подлокотнику. – Прямо как котенок.
Я раскрыла рот.
– Это довольно мило, – пожала плечами Эрин.
Какой ужас.
Оперевшись рукой на живот Сета, я все же села. Его пресс не поддался – это было все равно что оттолкнуться от стены. Подобрав полы халатика, я передвинулась в дальний угол кровати.
Сет тоже сел и потянулся. Захрустели суставы. Потом его ленивый взгляд упал на меня, задержался на моих руках, которыми я сжимала халатик, и перешел на Эрин.
– Я есть хочу, – заявил он, моргая сонными глазами. – Ты хочешь есть?
Я всегда хотела есть, поэтому молча кивнула.
– Отлично.
Парень спустил ноги с кровати и снова потянулся. На этот раз, когда он поднял руки, его футболка задралась. Когда он щеголял по номеру с голым торсом, я и тогда успела все хорошенько рассмотреть, но сейчас кубики его пресса снова приковали мой взгляд.
Как и взгляд Эрин.
Сет прошел мимо нее по дороге в ванную.
– Я бы спросил, хочешь ли есть ты, – бросил он ей, – но подозреваю, прошлой ночью ты съела достаточно младенцев.
У меня округлились глаза.
– Ты… ешь младенцев?
– Нет! – закатив глаза, воскликнула Эрин и сердито посмотрела на Сета. Тот усмехнулся. – Придурок.
Сет скрылся в ванной, и в номере воцарилась тишина. Я не знала, что сказать Эрин, но парень быстро вернулся. Пряди вокруг его лица были влажными. Стянув волосы на затылке, парень натянул кроссовки.
– Я вернусь, – сообщил он и направился к выходу. – С беконом. Блинчиками. Яичницей. Сосисками. Может, даже с фруктами. – Открылась дверь. – И вафлями. О! И омлетом. С кучей сыра и перца… – Дверь за ним захлопнулась, и мне осталось лишь гадать, как он все это дотащит.
И снова повисла тишина.
Я теребила пальцами волосам и смотрела на Эрин, которая уставилась на дверь, за которой скрылся Сет.
– Я многое о нем слышала, – тихо сказала она. – Ходит много слухов. Одни правдивы. Другие – нет. Но он действительно убил одну из моих сестер. – Соседка повернулась ко мне. – Правда, они сами пытались его убить.
Я сомневалась, искупает ли это его вину.
Эрин сменила позу и наклонилась ко мне.
– Он просто не… Он просто не тот, кем я его считала.
– Что ты имеешь в виду?
– Неважно, – отмахнулась Эрин. – Я принесла тебе всю одежду, которую нашла, и кое-какие личные вещи.
На полу под столом стояли несколько спортивных сумок и рюкзаков, которые почти лопались по швам.
– Спасибо, – выдавила я.
Эрин нахмурилась.
– Нам нужно поговорить, пока Сет не вернулся и не вывел меня из себя. Понимаю, у тебя все это в голове не укладывается.
– Смеешься? – сухо хмыкнула я. – Двадцать четыре часа назад я была уверена, что боги Древней Греции – лишь миф, а теперь…
– А теперь ты знаешь, что и сама один из мифов, – закончила соседка. – Полубог – и очень важный. Мало того, что полубогов не появлялось уже очень и очень давно, так ты еще и дочь Аполлона. Черт возьми, да твой отец – бог солнца.
Мой отец. Я все еще не могла в это поверить – при каждом упоминании о нем мне было некомфортно.
– Прошу, не называй его моим отцом. Может, он и пожертвовал свою сперму, но на этом его вмешательство окончилось. Он мне не отец. Моим отцом стал дедушка, который меня вырастил. Он меня любит.
Эрин наклонила голову набок и нахмурилась.
– Аполлон тоже тебя любит. Понимаю, поверить сложно, но это действительно так. Он всегда тебя оберегал. Ты всегда была под защитой.
Но правда еще и в том, что в детстве я в защите не нуждалась. А если и нуждалась, то не знала об этом. А вот отца мне очень не хватало. Мой замечательный дедушка делал все, что было в его силах, но этого мне было недостаточно.
Я отбросила эти мысли.
– Он послал тебя следить за мной.
Соседка открыла рот и закрыла снова.
– Это так, – в конце концов кивнула она, и мне стало не по себе.
– И, конечно, ты не из Вашингтона? И не занималась бегом в старших классах? – Когда Эрин покачала головой, мою грудь словно сдавили тисками.
– Я выросла на Олимпе, но в Вашингтоне часто бывала. Я обожаю музеи, – смущенно призналась она. – Знаю, я говорила тебе совсем другое.
Получается, что на Олимпе и школы есть?
– Ты права. Все, что я знаю о тебе, неправда. Вся наша дружба – ложь.
Эрин встала и откинула за спину свой кудрявый хвост.
– Я не могла рассказать тебе правду. Ты бы мне не поверила.
Здесь она тоже была права, но при этом не понимала главного.
– Ты же знаешь, что в детстве у меня не было друзей?
– Знаю, – кивнула она,
