– Не заинтересует ли вас мое предложение провести сеанс в бойлерной сегодня вечером? – предлагаю.
Слова «Черт возьми, да!» произносятся столько раз, что успевают потерять свое значение.
– С управляющим я как-нибудь договорюсь, – говорю я и добавляю как бы невзначай: – Или, может, вы знакомы с кем-то из сотрудников?
Немая сцена.
Отлично держитесь, ребятки. Всем по Оскару. Как же я хочу пробиться через ваши панцири и выбить из вас чистосердечные признания. Потому что, несмотря на всю вашу псевдонаучную ахинею, такие, как вы, дают людям ложные надежды.
Я стою перед Паранормальным Голливудом и хочу, чтобы кульминацией моей книги стал разгром и разоблачение самого аутентичного призрачного видео в истории Интернета. Я хочу записать на пленку момент, когда они скажут вслух, что сами сняли видео и чего хотели этим добиться.
Я этого еще не знаю, но я превратился в Салли Стронга.
Помните Салли Стронга из шестой главы «Джека Спаркса среди бандитов»? Тот парень, которого я пытался вразумить во время нашего полуночного разговора на перевернутых ящиках в залитой лунным светом подворотне? Этот паренек из детройтской «черной» банды мнил себя благородным воином, сражающимся за правое дело, неуязвимым и непогрешимым. Бескомпромиссный бунтарь, который отринул прежнюю систему ценностей. Однако на деле он был обычным серийным убийцей с красивым титулом, чьи дни были уже сочтены.
Я этого еще не знаю, но моя внутренняя слепота уже достигла такого масштаба.
Когда Шерилин Честейн звонит мне на телефон автомобиля, мои волосы взлохмачены ветром автострады – несмотря на ноябрь, я раскатываю в «Крайслере» с откинутой крышей. Я в хорошем настроении и решаю потешить сумасшедшую Шерилин – женщину, которая через несколько дней останется моей единственной надеждой на избавление, – и в кои веки беру трубку.
– Джек, я видела твои записи об эксперименте. Не участвуй. Я серьезно. Откажись.
– А что такое, Шер? Боишься, что Паранормальные займут больше места в моей книге, чем ты и твои флакончики?
– Прекрати проецировать на меня свое поведение, кретин. Я беспокоюсь о тебе и твоей безопасности. Неужели ты не чувствуешь, Джек? Ты летишь в пропасть!
Я вдавливаю гудок и объезжаю водителя, решившего проскочить на красный.
– Скотина! – кричу я через плечо и не уточняю, что не имел в виду Честейн.
Ее искаженный аппаратурой голос настаивает:
– Экзорцизм был только началом, Джек. Это еще не конец, поверь мне на слово. Ты уже догадался про слова с видеозаписи?
Мне требуется время, чтобы найти ответ.
– Это все наркотики. Крыша немного отъехала. Мне еще потом Мария Корви в гостиничном номере примерещилась. И вообще, без обид, но я за рулем.
Мой палец зависает над кнопкой отбоя. Что-то сдерживает меня. Даже когда я так одурманен слепым высокомерием, во мне зиждется толика здравого смысла. Я хочу послушать, что она скажет про явление Марии.
– Наркотики ни при чем, ты и сам знаешь, – говорит она. – Видео, Мария, эксперимент – все взаимосвязано. Скажи, перед тем как сжечь книгу, ты прочел главу о себе?
Картинка перед глазами на секунду расплывается, а потом фокусируется обратно. Я стискиваю руки на руле и держусь из последних сил. Я не осмелился прочесть ту главу. Я лишь прочитал предисловие Ди Стефано, в котором о моей жизни говорилось в прошедшем времени. Этого хватило, чтобы на борту самолета меня захлестнула истерика. В глубине души я до сих пор теперь думаю, что книга – это чей-то гадкий розыгрыш, но я был на борту летящего самолета, я чувствовал запах гари – меня накрыло приступом паники. Жаль, что тогда в Брайтоне я передумал и не сжег книгу дотла.
Если та глава пережила пламя моей зажигалки, читала ли ее Честейн? Знает ли, что я должен умереть?
Я нажимаю отбой.
Честейн набирает меня еще три раза, но я не отвечаю и закапываюсь поглубже в свою уютную норку. Твержу себе, что Честейн – аферистка, которая хочет завоевать мое доверие. Мария Корви – убийца, но не одержимая же дьяволом убийца. Тони Бонелли не звонил мне с угрозами, а может, и вовсе не умирал. Видеоролик – дело рук горстки манипуляторов, гоняющихся за призраками в Лос-Анджелесе. Эксперимент Ая – хорошая тема для книги.
И можно с чистой совестью забыть о словах, которые слышны мне одному.
Все в порядке.
Мой защитный панцирь прочен как никогда. Многие живут, не снимая такого панциря, и не мне их винить.
Думаете, мои причины не расследовать убийства в больнице и исчезновение Марии звучат как глупые отмазки? Вы правы. Я твержу себе те же самые слова оправдания, что написаны на этих страницах, но мысль о возвращении в Италию ужасает меня. С того момента, как Мария Корви выследила меня в Гонконге… нет, с того момента, как она сказала «Счастливого пути» устами Тони, я жалею, что встретил ее в своей жизни. Мне кажется, будто я активировал что-то и теперь стены смыкаются вокруг меня.
Я закатываю эти потаенные страхи в кокон бравады, тщетно пытаясь заглушить в мыслях строчку из «Нирваны»: «То, что ты параноик, еще не значит, что за тобой не следят».
Помните, я писал, что просыпаюсь от одного и того же сна и смеюсь над ним? Сплошная бравада. Каждую ночь в 3.33, и ни минутой позже, я пробуждаюсь, дрожа всем телом. Потом я не могу заснуть без сигарет и щедрого глотка водки.
Я всегда боялся «Изгоняющего дьявола». Даже от обложки пластинки Slayer мне не по себе.
Комнаты страха для меня – своеобразная терапия по работе над фобиями. Я бы ни за что не набрался смелости сесть на такой аттракцион, если бы рядом не было Бекс.
Пока она не прилетела в Лос-Анджелес, я спал с включенным светом. Говорил себе, что не хочу споткнуться спьяну по дороге в ванную и пораниться.
Я говорил это себе с юных лет.
Как ловко мы умеем себя обманывать. Утешаем себя рассудительными отговорками, которые придумываем, чтобы заполнить пустоту внутри.
Я думал, что попал в «Шоу Трумана» во время экзорцизма, но кости у меня все равно похолодели.
Я рассмотрел все реалистичные варианты, как Мария могла оказаться в моем номере, но когда она исчезла за дверью, я разрыдался от непонимания.
Я сказал, что звонок от покойного Тони Бонелли был розыгрышем, но я никогда не чувствовал себя так одиноко в толпе людей.
И да, я записывал эти оправдания на бумагу.
Я лгал вам и тем самым утверждался во лжи самому себе.
Кокаиновое онемение творит чудеса. Без понюшки я бы в жизни не последовал за голосом в подвал.
А больше всего на свете мне придает силы моя тайная миссия. Она заставляет меня продолжать расследование вместо того, чтобы сбежать в Брайтон и спрятаться дома под кроватью. Миссия, о которой я буду готов рассказать и вам, когда подойдет час.
И пусть я качу в Бербанк к доктору Санторо, самоуверенно от
