Единственная зацепка, в которой можно было различить след оставшегося благоразумия гладиатора и объяснить стремление Спартака оказаться в Кротоне дотемна, было наличие в городе укреплений некогда надежного гарнизона. Раб наверняка захочет занять прочные позиции до того, как римляне настигнут восставших в городке. Однако Красс с трудом верил, что такой тщедушный городишко, как Кротон, имел сколько бы ни было серьезные укрепления на случай боевых действий. Если они были, то укрепления эти давно обветшали за ненадобностью. Удары баллист сотрут в порошок любые стены! Как бы то ни было, времени на организацию обороны у восставших не было. Кротон мог оказаться для восставших одним большим мыльным пузырем несбывшихся надежд. От этих мыслей в животе приятно заурчало.
Предаваясь размышлениям, Марк Робертович верхом на своем коне стоял на небольшой возвышенности. Будучи наездником средней руки, Крассовский знал, что каждым своим движением причиняет породистому жеребцу неудобства. Несчастное животное недовольно ржало и мотало головой.
– Будет тебе, кляча, – просипел насмешливо олигарх.
Он погладил своего коня, похлопал по боку и всмотрелся в горизонт, уже в который раз пытаясь сосчитать количество мерцающих вдалеке красных точек, исчисляющихся многими сотнями. Рабы жгли факелы. Казалось, что стоит протянуть руку и олигарх сможет достать вождя варваров, сомкнуть пальцы на его шее, придушить… Интересно, знал ли Спартак о том, что римские войска подошли вплотную к его новому прибежищу? Пожалуй, считать возможным просчет мёоезийца было бы очередной оплошностью Крассовского. Нет, разведка восставших наверняка доложила о приближении к Кротону войска римлян. Чем в таком случае был занят Спартак сейчас? Зачем так явно давал знать римлянам о своем присутствии?
Грязный раб вовсе не был неумехой, он был отличным исполнителем, и Марк Робертович поймал себя на мысли, что с некоторых пор был бы даже рад возможности увидеть его в своих рядах. Интересно, сколько бы запросил за свои услуги такой человек, как Спартак? Сто тысяч сестерциев в год? Огромная сумма здесь, но за услуги такого мастера было не жалко заплатить любые деньги. Умение Спартака объединять разношерстную кучу людей самого разного достоинства поистине впечатляло. Марк Робертович привык считать, что для достижения целей следовало выжимать из подручных средств максимум возможного. Сложись обстоятельства иначе, он наверняка не побрезговал бы возможностью переманить гладиатора на свою сторону. Однако сейчас единственным шансом заново расставить фигурки на шахматной доске, переиграть партию, которая не задалась с самого начала, было заставить капитулировать мёоезийца. Речи о том, чтобы попытаться переманить Спартака, сейчас не шло.
С другой стороны, легаты во главе с командиром левого фланга и претором Марком Муммием, который несколько месяцев назад потерпел чувствительное поражение от Спартака во главе двух консульских легионов, наперебой твердили, что Спартак один из лучших полководцев, которым им только довелось противостоять, сравнивая его с самим Ганнибалом по таланту военного мастерства. Высокое мнение о мёоезийце давало Крассовскому повод насторожиться и оставляло неприятный осадок на его душе. Пусть все доводы, которые были у Марка Робертовича и благодаря которым олигарх мог обосновать поведение Спартака, говорили об обратном. Крассовский, как и любой человек, который взял от этой жизни с лихвой, знал, какую роль в любом деле играют удача и случай. Без них любое, даже самое очевидное дело, где ты рассчитываешь на успех, могло обернуться провалом. Самая обидная мелочь могла стать палкой преткновения, костью в горле, из-за которой все рушилось и шло совсем не так, как ты хотел. Многие из тех, кто начинал с Марком в лихие 90-е, так и не построили своих империй ввиду самых, казалось бы, безобидных ситуаций, когда удача отворачивала от них лицо, подводил случай. Именно поэтому олигарх, знающий тысячу и один прецедент, был убежден, что мелочей попросту не может быть.
Размышления Марка Робертовича прервал молодой поджарый легионер. Он прискакал на холм верхом на белом жеребце с коричневыми крапинками, из тех, что прибыли сегодня днем из Акраганта. Силой остановил возбужденного коня, спешился. Было видно, что движения доставляют легионеру боль. Он был ранен в запястье и бедро. Из-под тряпки, которой он перемотал рану на руке, сочилась кровь. Несколько секунд ушло на то, чтобы отдышаться. Крассовский терпеливо ждал, пытаясь припомнить, кто есть этот молодой человек.
– Марк Лициний! – вскричал легионер. – Вы приказывали докладывать вам лично!
Легионер снял себя шлем-кулус и поспешно подвесил его на пояс. Несмотря на то что юноша был коротко стрижен, его волосы забавно завивались кудрями. Он был крепко сложен, высок. Только теперь Марк Робертович узнал в нем одного из разведчиков, которых отбирал лично. Группа должна была разведать обстановку в Кротоне и доложить о том, что происходит в городе-порту.
– Говори, доблестный, – спокойно сказал олигарх, но судя по тому, как едва заметно приподнялась его бровь, Марк Робертович насторожился.
– Рабы перебили наш отряд на подступах к Кротону! – изображая гримасу ужаса на лице, произнес разведчик.
Крассовский нахмурился.
– Как так вышло? – удивленно спросил он.
– Гарнизонные укрепления, крепостные стены, – сбивчиво начал говорить легионер, стараясь не запинаться, но из-за одышки получалось у него это скверно. – Везде стоят люди Спартака…
Марк Робертович насторожился.
– Укрепления? – переспросил он.
– Неподалеку от Кротона стоит крепость, она обнесена стеной. По всему гарнизону стоят рабы, – заверил разведчик.
– В каком количестве? – тут
