Мне понадобилось время, чтобы переварить эти слова. Сон как рукой сняло. Я поднялся с кровати, размял затекшие мышцы, схватил свой меч.
– Кто такой этот Варрон?
– Легат!
– Где он? – серьезно спросил я.
– У ворот! – выпалил Рут. – Их там шестеро!
– Так заведи их в город! – Я чуть было не подпрыгнул на месте, узнав, что делегация Помпея давно стоит у городских ворот, а мы теряем драгоценное время, которое могли бы провести за столом переговоров.
Рут бросился выполнять мой приказ и исчез в дверях, которые даже не удосужился закрыть. Я знал, что выгляжу отвратительно. Не найдя ничего лучше, я попросил у хозяина таверны воды. Умылся, привел себя в божеский вид. Несколько минут ушло на то, чтобы уложить торчащие в разные стороны сальные волосы. Мокрыми руками я расправил свою консульскую тогу, прямо в которой завалился спать. Не хотелось показывать людям по ту сторону стены, насколько паршиво выглядит сейчас вождь восстания.
– Как я выгляжу? – строго спросил я у толстого грека, когда тот появился в дверях, чтобы узнать, нужно ли мне что-то еще.
Старик многозначительно улыбнулся. Выглядел я действительно паршиво.
– Варрон Реатинский? – пропыхтел старик.
Я вопросительно посмотрел на хозяина таверны.
– Помпей прислал к вам Варрона, Спартак?
Я приподнял бровь, насторожился.
– Ты что-то об этом знаешь?
– Не то чтобы знаю, – пожал плечами грек. – Читал его сатиры! Это известный ученый и поэт!
В отличие от хозяина таверны я слышал имя Варрона Реатинского впервые в жизни. Через несколько минут в дверях послышался шум и топот сапог. Я услышал голоса.
– Заходит тот, кто будет говорить. – Голос принадлежал Руту.
– Я. – Высокий голос, говоривший на чистом латинском без всякой примеси.
– Тогда ты заходи, остальные подождут здесь, – отрезал Рут.
В проеме показался Рут, за ним в дверях вырос невысокий римлянин с надменным взглядом и презрительной улыбкой на лице. Он застыл на пороге, осмотрелся и, по всей видимости оставшись удовлетворен увиденным, шагнул в мою комнату. На вид ему было чуть больше сорока лет. Черные как вороново крыло кудрявые волосы, борода, белоснежная кожа, но нездорово бледные губы и ровный нос. Он кутался в плащ пурпурного цвета, под которым можно было различить торакс.
– Значит, ты Спартак? Ты тот самый раб, который наделал так много шума? – писклявым голосом надменно спросил он, с любопытством рассматривая меня.
Я почувствовал себя некомфортно под взглядом римского легата. На лице Рута появилось возмущение, и гопломах было хотел выразить его, уже готовый схватиться за рукоять своего гладиуса, но я остановил его взглядом. Не стоило начинать разговор с угроз и оставлять о себе неприятное впечатление. Этот посол мог говорить что угодно и вести себя ровно так, как пожелает! Оставалось только, чтобы его слова в полной мере отражали суть разговора, с которым он сюда пришел.
– Это я! С кем имею честь говорить?
– Марк Теренций Варрон! – представился римлянин. – Если тебе, конечно, что-то говорит мое имя! Впрочем, это неважно! Надо признать, я не зря бросил все свои дела в Риме и вновь встал под знамена Магна! Именно здесь пишется история! А я люблю историю, раб! Во многом поэтому я здесь.
Варрон усмехнулся, одернул свой плащ.
– Я уже давно вынашиваю мысль, чтобы написать труд, в котором я бы рассказал своему читателю о лучших деятелях нашего времени! О мире эллинистическом, о Риме! – поделился он.
– Туда попадет Спартак? Или Ганнибал? Помнится, один Варрон уже попал под Ганнибала при Каннах! – подколол римлянина Рут.
Варрон побледнел от гнева и буквально просверлил Рута взглядом.
– Туда попадет тот, кто покончит с недоразумением рабского бунта, и этим человеком будет Гней Помпей Магн, от имени которого я имею честь говорить! – процедил ученый сквозь зубы. – Вот только вы уже не сможете прочитать эту книгу!
Я переглянулся с Рутом.
– Ближе к делу! – сказал я.
Он замолчал, ожидая, что я или присутствующий при нашем разговоре Рут при упоминании имени Помпея испугаемся. Разумеется, ничего подобного не произошло. Я подошел к столу, отодвинул стул и пригласил своего гостя присесть. Варрон заколебался, считая, что ниже чести римлянина садиться за стол переговоров с варваром и жалким рабом, но все же сел на подставленный мною стул. Я сел рядом. Положил на стол свой гладиус.
– О чем хочет говорить со мной Помпей? – поинтересовался я.
– Великий Помпей хочет предложить тебе сделку, раб, – ответил Варрон, косясь на мой гладиус.
Я слушал, не считая нужным перебивать посла, закоренелого римлянина, который считал варваров рабами и приравнивал к биологическим отходам. Одна только мысль об этом вызывала во мне бурю эмоций. Каково же приходилось Руту, которому хотелось прямо сейчас схватить Варрона за шкирку и вышвырнуть вон из таверны незадачливого легата.
– Помпей Магн знает о том, что у вас томятся в плену доблестные римские воины из легионов претора Красса! – заявил посол.
– Дальше! – фыркнул Рут, но я поднял руку, сдерживая его нетерпение.
– Так вот, наш полководец хочет, чтобы все до одного эти люди получили свободу. Не вам, рабам, лишать свободы римских граждан! – Глаза Варрона сузились.
– Не вам, свиньям, лишать свободы других людей! – вспылил Рут.
– Не тебе, варвар, открывать рот, когда разговаривают господа!
Рут позеленел от злости. Понимая, что, если разговор не уйдет в другое русло, германец вытащит свой клинок и прирежет легата, я попросил Рута покинуть комнату. Рут нехотя ушел, осыпая Варрона проклятиями. Легат усмехнулся, когда дверь за его спиной хлопнула. Для меня это стало последней каплей. Я схватил Варрона за шиворот.
– Клянусь богами, что еще одно слово, и ты не закончишь свой трактат! Подумай дважды, прежде чем что-то говорить! – выпалил я и грубо оттолкнул римского легата.
Рука Варрона метнулась к поясу, но лишь схватилась за пустоту. Гладиус у него отняли при входе в город. Было видно, как тяжело давалось оскорбленному римскому легату взять себя в руки, но он все же успокоился и гулко выдохнул.
– Давай продолжим, Спартак. Не в моих правилах марать руки о варвара! – небрежно
