– Капитан, у нас пробоина в двенадцатом кормовом отсеке. Мы теряем гелий.
– Утечка гелия? – Капитан моргал, пытаясь прогнать сон. – Это невозможно.
Главный механик Умеки покачал головой:
– Я тоже раньше с этим не сталкивался. Но это точно утечка гелия.
– Возможно, неисправность датчиков?
– Не знаю. Я не… нет. Не думаю. Мы теряем высоту, хотя должны подниматься на три градуса. Это точно утечка.
– Это локальная протечка? – уточнил Амброз. – Мы можем продолжать движение?
– Да, сэр. Мы держимся в воздухе. Но я раньше никогда не встречался с разрывами защитной оболочки. Баллоны очень крепкие, разве что… разве что, если бы в нас попала ракета, – он пожал плечами, – но мы бы почувствовали взрыв. И получили бы кучу сигналов о других неисправностях. А так только один баллон.
– Двенадцатый кормовой?
– Да, сэр.
Амброз протер глаза.
– Хорошо. Сейчас поднимусь на мостик.
– Не обязательно, сэр. Мы закачали туда дополнительный уплотнитель. Все должно быть в порядке.
– Нет, – Амброз потряс головой, просыпаясь, – я поднимусь. У нас слишком много важных людей на борту, чтобы позволять себе небрежность. Я не собираюсь становиться тем знаменитым капитаном, который не обратил внимания на сигнализацию и убил весь Исполнительный комитет. Капитана «Титаника» до сих пор помнят.
– Да, сэр.
– Буду через пять минут.
– Да, сэр.
Через пару минут Амброз поднялся на мостик. Все было тихо, если не считать встревоженного главного механика, изучающего приборы.
– Как дела, Умеки?
– Газ уходит из отсека, – сказал он, – разрыв оболочки. По-хорошему нужно бы сесть и отправить туда пару матросов, но…
– Мы уже очень далеко от берега, – засомневался Амброз, но передумал, оценив выражение лица механика, – хорошо. Мы окажемся над землей через шесть часов. – Он взглянул на карту и быстро прикинул скорость и направление ветра, сравнив их с максимальной скоростью «Аннапурны». – На худой конец, есть пара буровых установок. Можем встать на якорь над платформами для ремонта. Комитету это не понравится, но…
– Сэр, – перебила его младший механик, – еще одна пробоина. Шестой носовой.
– Что?
Амброз почувствовал холодное дыхание чего-то, очень похожего на страх. Бросился к приборам. Еще пробоина? Он вдруг пожалел, что упомянул древний «Титаник», погибший в волнах Атлантики. Он суеверно подумал, что мог накликать беду, всего лишь назвав вслух имя.
– Это не ошибка? – переспросил он. Умеки подошел к нему, и они вдвоем посмотрели на индикаторы на панели, над которой склонилась младший механик.
– Нет, сэр. Мы теряем высоту, сэр. Определенно теряем. Мы снизились уже на пять процентов. Шестой… – она наклонилась сильнее, – двенадцатый кормовой снова течет…
– Это невозможно! – возразил главный механик Умеки, отодвинул младшего механика и принялся сам сличать цифры.
– Переключить избыточную мощность на турбины правого борта, – приказал Амброз, пытаясь говорить спокойно. Вернулся к навигационным инструментам. – Перевести турбины правого борта в швартовочное положение. Приготовиться к маневру. Идем на северо-восток.
– Мы пытаемся приземлиться, сэр? – спросил вахтенный штурман.
Амброз нахмурился, глядя, как мечется альтиметр.
– Вряд ли мы приземлимся, – мрачно сказал он, – скорее приводнимся.
– Сэр! – Младший штурман был очень юн. Только что из академии.
Амброз положил руку юноше на плечо.
– Не беспокойтесь. Она, может, не умеет летать, но точно не утонет. Подавайте сигнал бедствия и запускайте локационные маячки. – Он смотрел на карты, проводя вычисления в уме. – Уведомите Исполнительный комитет, что им придется эвакуироваться перед посадкой на воду. Остальной команде тоже готовиться к эвакуации. Выпускайте аварийные буи.
– Капитан, еще одна протечка! – воскликнул Умеки. – Восьмой носовой! Воздух выходит.
На этот раз Амброз обошелся и без сообщения. Он почувствовал удар. Огромная плавучая платформа дирижабля медленно кренилась на сторону.
– Турбины правого борта на полную мощность! Полную!
– Есть на полную мощность, сэр!
«Аннапурна» все еще кренилась на правый борт, но слабее. Множество индикаторов мигали желтым, а потом красным – гелий продолжал вытекать.
На мостике заквакали клаксоны – стабилизаторы вышли из строя.
Главный механик метался от одной панели к другой, пытаясь понять, что происходит.
– Это невозможно! – твердил он, пока его команда закачивала уплотнитель в один отсек за другим. – Почему не работает автоматическая подкачка?
– Мы качаем, сэр. Но мы не закрываем пробоины!
– Это невозможно!
Это могло быть невозможным, но оно происходило. Яркие красные огни злорадно светились, сообщая о снижении давления, а альтиметр показывал, что «Аннапурна» неуклонно снижается. Скорость снижения немного замедлилась, когда Амброз перенастроил турбины, чтобы удержать дирижабль в воздухе и помешать его падению, но все же «Аннапурна» продолжала терять высоту. К тому же они продолжали крениться на правый борт.
– В нас стреляют? – спросил Амброз у офицера артиллерийской части. – На нас напали дроны? Еще что-то?
– На радарах ничего нет, сэр. Ничего.
– Стелс-технология? – спросил Амброз.
– Мы бы почувствовали взрыв, – возразил главный механик, – невозможно серьезно повредить дирижабль так, чтобы мы ничего не почувствовали.
«Аннапурна» продолжала крениться. Палуба под ногами Амброза наклонилась так, что ему пришлось ухватиться за кресло, чтобы удержаться на ногах.
Никаких взрывов не было. Но он прекрасно понимал, что происходит. Он слишком часто бывал в бою, чтобы спутать его с чем-то другим.
– Эвакуируйте Исполнительный комитет, – велел он, – срочно. Нас атакуют.
Тул висел на трапике по правому борту «Аннапурны», цепляясь за металл. Он запустил когти в шов защитной оболочки, под которой скрывались баллоны с гелием. Потянул. Мышцы на руке надулись от натуги. Он рыкнул. Напрягся. Потянул сильнее.
Металл завизжал. Заклепки выскакивали, как пули. Лист оболочки повис, оторванный по всей длине. Еще раз зарычав, Тул оторвал его окончательно и отбросил от себя. Бронированный лист полетел вниз, сверкая в лунном свете, как серебряный листок с дерева. Внизу его ждали темные холодные воды Атлантики.
Тул вернулся к делу. Его когти, химически укрепленные, защищенные особой углеродной решеткой, были тверже алмаза и острее клинка катаны. Эти когти ярко сверкнули в арктической ночи. Он ткнул кулаком в плотный резиновый пузырь с гелием. Прорвал его. Когти погрузились глубоко в беззащитное теперь брюхо «Аннапурны».
Наружу брызнула липкая зеленая жидкость – автоуплотнители, которые должны были закрывать мелкие протечки.
Он полез глубже, засунул внутрь дирижабля руку по плечо. Толстые клейкие волокна, образовывавшие сетку для уплотнителей, налипли на руку. Он стряхнул их, снова сунул руку в дыру, расширяя ее.
Он рвал, терзал, царапал.
И вдруг все получилось. Уплотнительная жидкость полилась наружу огромными зелеными сгустками. Вместе с ней выпадали клубки перепутанных волокон и выходил гелий, державший дирижабль в воздухе.
«Аннапурна» немного накренилась. Тул продолжал расширять дыру в боку дирижабля, чтобы она ни в коем случае не смогла герметизироваться самостоятельно. Потом полез дальше, к следующему отсеку с гелием.
Рядом с ним сдвинулась какая-то панель, открывая темную дыру. Послышался тихий взрыв, и что-то вырвалось из дыры, сопровождаемое струей бледного дыма.
Ярко-алая ракета вспыхнула, поднимаясь в воздух, на мгновение зависла над дирижаблем и упала, полетела вниз, пылая.
Потом были еще вспышки: сигналы бедствия один за другим взрывались в ночном небе. Яркие красные звезды, призывающие каждый дирижабль или клипер в
