Пришлось ему объяснить, что «не так давно» было десять лет назад. Люди со временем меняются, меняются и условия их жизни. Нубийцам вовсе не хотелось, чтобы кто-то знал об их тайном жилище да еще являлся туда без предупреждения. Вся наша затея показалась мне очень скверной.
Но, если подумать, чего еще мы ожидали? Туте не терпелось привести нам этот довод. И был ли у нас выбор?
Пока мы стояли возле входа и пытались решить, как поступить дальше, судьба приняла решение за нас. В проеме появилась девушка с копьем и, щурясь от солнца, произнесла, глядя на нас:
– Ну, здравствуй, Байек.
Я мгновенно узнал этот лукавый блеск в глазах и покраснел, робко подняв руку в знак приветствия. Сколько раз Хенса учила меня говорить шепотом и рассказывала, как распространяется звук в замкнутых пространствах?
27
Хенса выбралась на поверхность. Мне подумалось, что она ничуть не изменилась с нашей последней встречи: вплетенные в волосы цветные косички, перья, племенные шрамы. Та же осанка, те же темные дымчатые глаза, тот же взгляд, не допускающий возражений.
Но она стала старше. И не только по возрасту. Девчонкой она носила ожерелье из костей. Прочие трофеи вплетала в волосы. А сейчас?
– Здравствуй, Хенса, – сказал я и, указав на ожерелье из львиных зубов и бивень носорога, вплетенный в волосы, добавил: – Ты вытянулась, приобрела силу и опыт.
Она лишь кивнула. Вот тогда-то я почувствовал иную перемену в ней: некоторую отрешенность и озабоченность, которых у нее не было в детстве. Казалось, за эти годы она взвалила себе на плечи заботы целого мира.
И улыбка теперь играла только на ее губах, не достигая глаз. Но это не помешало Хенсе тепло и искренне меня приветствовать, восклицая: «Мой друг и брат». Дождался я от нее и похвал. Хенса сказала, что я вырос и возмужал. Она даже потрогала мои мускулы, проверяя их крепость. Затем настал черед моего снаряжения, которое она тоже одобрила (это было видно по ее лицу). Когда мы виделись в последний раз, я был мальчишкой. Теперь я вырос и превратился в воина.
Я познакомил Хенсу с Тутой и Айей. Девушки внимательно разглядывали друг друга. В характерах обеих было достаточно схожих черт, а вот представления о жизни очень сильно разнились.
– Ты что-нибудь знаешь о нем? – спросил я первым же делом.
– О ком? – явно не поняла вопроса Хенса.
– О моем отце.
Мой ответ еще больше ее изумил.
– А с какой стати я… Погоди, так ты пришел сюда в поисках своего отца?
Я попытался совладать с волной досады.
– Ты не шутишь? – спросил я, понимая, что более дурацкого вопроса задать невозможно. – Значит, ты не получала никаких вестей от моего отца и его здесь нет?
Хенса смущенно покачала головой:
– Пойми, Байек, если бы твой отец приезжал в Фивы, я бы это знала. Но приехать он мог лишь по моей просьбе, а я его об этом не просила. И не отправляла никаких посланий от своего имени. Расскажи-ка мне, в чем дело.
Она подошла ко входу в гробницу.
– Идемте вниз. Угощу вас пивом.
– Так ты действительно здесь живешь? – спросил я.
Хенса кивнула, чуть скривив губу. Ее удивило мое щепетильное отношение к подобным вещам, но я не смог сдержаться:
– Это же гробница. Священное место.
Хенса покачала головой и начала спускаться, держась рукой за стену.
– Разграбленная гробница перестает быть священной, – пояснила она. – Да и вообще почитание гробниц осталось в прошлом. Идем.
Даже не знаю, чтó я ожидал увидеть, когда мы, оставив солнце за спиной, двинулись вниз. Наверное, представлял себе темный, сырой и тесный каменный мешок. Гробница же оказалось пещерой, чей потолок был низким, но позволял стоять во весь рост. Нубийцы затянули его пестрой тканью своих шатров. Я узнал расцветку, которую давно видел в Сиве, и меня захлестнуло тоской по дому. В пещере было тепло, но не жарко. В дальнем конце ее горел огонь, создавая ощущение почти домашнего уюта, хотя слово «домашний» никак не вязалось с местом, где мы находились. Огонь в очаге не был единственным источником света. На стенах висели светильники. Я почти забыл о том, что мы находимся в гробнице.
Число нубийцев заметно уменьшилось. Это первое, что бросилось мне в глаза. Возле стены, закутавшись в платок, сидел старик. Его лицо было испещрено шрамами. Подняв голову, он взглянул на нас, но без особого интереса. Возможно, потому, что его донимал кашель. Парень, по виду ненамного старше Хенсы, сидел рядом со своей беременной ровесницей. Еще одна женщина постарше хлопотала возле очага.
Неужели это все?
– Как видишь, – сказала Хенса, заметив перемену в моем лице.
Оказалось, что кашляющий старик – ее дед, старейшина племени. Женщина возле очага – ее мать. Парня звали Сети. Беременная ровесница была его женой. Отсутствовал лишь их разведчик по имени Нека. Полдюжины человек – это все, что осталось от племени Хенсы.
Как я ни пытался, мне не удалось скрыть охватившее меня потрясение. В детстве я не был знаком ни с кем из соплеменников Хенсы. Приходя к ней, я просто слонялся вокруг лагеря и ждал появления своей подружки. Но тогда нубийцев было больше. Может, дюжина или полторы. Их лагерь был полон ярких красок. В нем чувствовалась жизнь. Кое-что от той жизни сохранилось – скажем, ткань под потолком. Мне показалось, что над соплеменниками Хенсы довлеет тягостное сознание своей малочисленности.
– А где остальные? – спросил я, оглядываясь по сторонам.
Каждое слово передавало смятение, охватившее меня.
– Мертвы или покинули нас, – буднично ответила Хенса.
– Как это?
Хенса устало взглянула на меня:
– Ответ прост: война, которой не видно конца. Но вначале давайте сядем, угостимся пивом и кое-что проясним. Я хочу знать, как ты оказался в Фивах и почему спрашиваешь о Сабу.
Мы уселись возле очага. Хенса разлила пиво. Первым рассказчиком стал я, поспешив заверить Хенсу, что с тех пор, как ее племя покинуло Сиву, в оазисе почти ничего не изменилось.
– Отец начал тебя обучать? – спросила она.
– Начал, однако дело подвигалось медленно. Он постоянно твердил мне, что я не готов. По мнению Рабии, эти сомнения появились у него после нападения разбойников Менны. Отца тревожило, что он толкает меня на путь, по которому шел сам.
Постепенно я добрался до его спешного отъезда, заставившего жителей Сивы теряться в догадках. Рассказал о попытках узнать причину такого поведения отца у Рабии и о ее туманных словах, о своем решении отправиться вслед за Сабу и, наконец, о желании в будущем самому стать защитником Сивы.
– Значит, ты по-прежнему хочешь защищать родной оазис и его жителей? – напрямую спросила Хенса.
– Да, – ответил я.
Мой голос был полон уверенности. Теперь я точно знал, что действительно
