Очнуться от паралича помог ветер. Сильный порыв заставил меня покачнуться и потерять равновесие, и, не успев вновь впасть в оцепенение, я бросилась вперед и прыгнула с острова вниз, навстречу облакам брызг и сиянию радуг.
Глава двадцатая
На драконьих крыльях – Воздушные потоки – Гибель «Фуркулы» – Путь вниз – Ужасная ночь – Движение в джунглях – «Лабане» – На что годится ширландка
Я летела!
Точнее, планировала – но и этого было довольно. Вместо того, чтобы упасть и разбиться, я повисла в воздухе, паря в воздушных потоках и осторожно оценивая физику крыльев.
Это было чудом.
И, должна отметить, не слишком-то удобным. С тех пор конструкция подвесных ремней значительно улучшилась, а вот те, что удерживали меня, немилосердно впивались в подмышки, и от страха выскользнуть из них пальцы впились в поперечину, будто в горло смертельного врага. От этого нос «Фуркулы» качнулся вниз, и планер начал снижаться заметно быстрее. Поспешный толчок качнул нос кверху и выровнял полет. Сердце забилось так, словно вот-вот выскочит из груди… и все-таки я летела!
Мои панические маневры изменили не только высоту полета, но и его направление. Планер быстро понесся на северо-запад – туда, где Зеленый Ад смыкался с Великим Порогом и плоскогорьем наверху, и, если каркас из драконьей кости вполне мог выдержать столкновение со скалой, о моих собственных костях сказать того же было нельзя. Я попыталась повернуть направо и пройти над лесом, но что-то – неправильное расположение веса или игра воздушных потоков – этому помешало. Гораздо легче оказалось свернуть налево, и я понеслась вдоль водопада назад, к его центру и острову, но слишком низко, чтоб приземлиться туда, откуда взлетела.
Впрочем, приземляться туда я и не собиралась. Я потеряла из виду дерево, у которого договорилась встретиться с Йейуамой, но это меня не тревожило: куда важнее было отыскать безопасное место для посадки. Изначально я, дабы не врезаться в дерево, намеревалась направить планер в воду, но после того, как увидела драконьих маток, уже не считала этот план таким же разумным, как прежде. Однако, если бы мне удалось подлететь поближе к берегу, опасность была бы невелика…
Ни один человек на свете не может принять во внимание факторы, о существовании коих даже не подозревает. В случае со мной и поведением воздушных потоков это было именно так.
Теплый воздух поднимается кверху. Этим явлением, называемым нами «термиками» или «термическими восходящими потоками», пользуются птицы, чтобы набрать высоту. Воздух близ водопадов, благодаря завесе брызг и удлинившейся к закату тени скалы, был довольно холоден, а вот джунгли еще вовсю дышали раскаленной жарой тропического дня.
«Фуркула» устремилась вверх. Я попыталась направить ее книзу, но управляемость планера была минимальной, а мое умение управлять им – и того меньше, и посему власть стихий надо мной оказалась намного сильнее, чем я думала. Вместо того, чтобы пойти на снижение, планер нес меня к небу, поднимаясь все выше и выше, над невысокими деревьями на берегу и над лесными гигантами за ними… Да, полет вышел просто на славу, но мне-то требовалось вовсе не это!
Как и в первый раз, оставалось одно: развернуться и лететь назад. Я сместила вес в нужную сторону… и мой полет тут же утратил всякую стабильность.
Какой-то нежданный ток воздуха – от Великого ли Порога, от склонов ли Зеленого Ада – резко швырнул планер вбок. От внезапного толчка ноги бешено закачались в воздухе, что сделало мой полет еще более беспорядочным. В попытке совладать с нижней частью тела я рефлекторно потянула поперечину на себя. «Фуркула» клюнула носом вниз. Высокая ветка хлестнула по пальцам ног. Я вновь толкнула поперечину от себя, и планер пошел вверх, но надежд восстановить управление уже не оставалось.
Еще минута – и я упаду.
Это я поняла совершенно отчетливо. Казалось, у меня целая бездна времени, чтобы осмыслить сей факт, обдумать его и в полной мере представить себе его последствия. Глядя на лес внизу, я попыталась оценить, куда предпочтительнее падать, но это была лишь глупая трата времени: изумрудное море джунглей Зеленого Ада не баловало разнообразием, а управлять падением я ни в малейшей степени не могла. Верхние ветви деревьев рванулись навстречу, и мне (хоть планер от этого и закачало еще сильнее) хватило присутствия духа поджать ноги, чтоб с меньшей вероятностью зацепиться за что-нибудь ступней и вывихнуть ногу.
Врезавшись в полог леса, планер еще летел вперед, но вскоре сопротивление веток погасило инерцию его движения.
И тогда я рухнула вниз.
* * *Падение оказалось совсем недолгим. Я ведь была пристегнута к планеру из драконьей кости: его крылья оказались слишком длинны, чтоб не застрять в ветвях деревьев, и слишком прочны, чтобы сломаться. Однако прежде, чем зацепиться за достаточно крепкие сучья, «Фуркула» увлекла меня на несколько метров вниз, и падение завершилось сильной встряской.
Я едва не полетела дальше. Подвесные ремни поддерживали меня лишь отчасти, а «Фуркула» остановилась под таким углом, что я повисла на поперечине, от встряски чудом не вырвавшейся из рук. Я издала весьма недостойный звук – нечто среднее между воплем и визгом – и вцепилась в вилочку мертвой хваткой. В этот миг я всей душой желала лишь одного: чтобы она не сломалась.
Кость выдержала. А вот пальцы мои долго продержаться не могли: рано или поздно они ослабнут и разожмутся. Подумав о том, чтоб удержаться от падения иными средствами, я огляделась, увидела рядом ветку и попыталась закинуть на нее ногу.
От этого мой планер покачнулся и утратил шаткую опору. Под треск ломающихся веток мы с «Фуркулой» снова полетели вниз. На миг мы оказались в относительной пустоте, и, опасаясь окончательно лишиться поддержки подвесных ремней, я инстинктивно рванула нос планера книзу. «Фуркула» врезалась носом еще в одну ветку, перевернулась вверх ногами и вновь остановилась.
Как только сердце несколько успокоилось и забилось относительно ровно, я поняла, что невзначай улучшила свое положение. Конечно, я все еще оставалась на убийственной высоте, но теперь меня, по крайней мере, отгораживал от потенциальной гибели планер.
Убедив себя отпустить вилочку, я с величайшей осторожностью высвободила руки из подвесных ремней, медленно развернулась, сместилась в сторону и устроилась на костях, из которых была связана овальная рама, служившая центром каркаса. Ветки под моим весом могли бы и обломиться, а вот драконья кость должна была выдержать.
Покончив с этим, я несколько долгих минут сидела, зажмурившись и не думая ни о чем, кроме собственного дыхания да сердца, гулко стучавшего в груди. Наконец, более-менее успокоившись, я открыла
