– Мне придется с ними встретиться, – сказала Лиша. – И поскорее.
– Неудачная мысль, госпожа, – возразила Уонда.
– Она права, Лиш, – подхватил Гаред. – Дети опасны.
– Я их учила, – сказала Уонда. – Послушайте меня. Я их знаю.
Лиша покачала головой:
– Я должна убедиться сама. Уверяю вас, мы подготовимся и не будем их провоцировать, пока не поймем, как с ними обращаться.
– Пошлите кого-нибудь, должен же кто-то быть, – уперлась Уонда. – Просто прощупать почву.
– В обычном случае я поручила бы это герольду, – ответила Лиша, – но Рожера нет, и место пустует. – Она посмотрела на Кендалл. – Оно твое, Кендалл, если желаешь.
Кендалл моргнула:
– Мое, госпожа? Я всего-навсего подмастерье…
– Вздор, – сказала Лиша. – Рожер сам говорил, что только у тебя есть такой же, как у него, талант завораживать демонов. Его не стало, а Лощине нужна помощь, и слова Рожера мне более чем достаточно. Цеховой мастер?
Гари Катун улыбнулся, извлек свиток и вручил его юной женщине.
– Твоя жонглерская лицензия, Кендалл Заклинательница.
– Да, красиво звучит, – признала Кендалл, беря свиток.
– Итак, ты согласна? – поднажала Лиша. – Лицензия все равно твоя, но я не желаю никого другого на эту должность.
Кендалл взглянула на Аманвах, и та кивнула.
– Да, госпожа, конечно.
Хейс хмыкнул. Лиша повела в его сторону бровью:
– Что-то не так, инквизитор?
Хейс поджал губы, затем сказал:
– Только то, что ваш новый герольд сначала справляется у служительниц Эведжана, а уж потом отвечает своей графине.
Аманвах нахмурилась, ее аура стрельнула протуберанцем. Хейс тоже это увидел и дрогнул. Лиша подняла руку, не давая Аманвах вспылить:
– Инквизитор, я глубоко доверяю Кендалл – пока еще больше, чем вашему суждению. Что касается Аманвах… – Она посмотрела на дама’тинг. – Можешь им тоже сказать.
Аманвах выдохнула, восстанавливая безмятежный настрой.
– После погребения нашего мужа мы с Сиквах вернемся в Дар Эверама. Мой брат устроил переворот, дамаджи’тинг от племени Каджи убита. Мне предстоит занять ее место.
За столом загудели.
– Дамаджи’тинг… – начал Джона.
– Правильнее перевести как «пастырша», – пояснила Аманвах, – хотя это не точно, потому что титул еще и светский. Я буду напрямую руководить дама’тинг и женщинами Каджи, самого крупного красийского племени.
– Значит, пастырша и герцогиня сразу, – поклонился ей Джона. – Примите поздравления, ваша светлость.
Его слова эхом подхватили все сидевшие за столом. Аманвах отвечала царственными кивками. Затем обратилась к Лише:
– Госпожа, я не могу говорить за мать и брата, но знай, что мы связаны кровью, а потому и ты, и Лощина всегда будете иметь во мне союзницу.
Лиша кивнула.
– Я в этом не сомневаюсь. Что слышно из Лактона? – спросила она у Артера.
Артер настороженно смерил взглядом Аманвах:
– Госпожа…
– Министр, вы не скажете ничего, о чем Аманвах не узнает по возвращении, – заметила Лиша.
Артер поджал губы, после чего ответил, тщательно выбирая слова:
– Остров остается свободным, хотя на воде число красийских приватиров растет.
– А материк?
– Еще под властью красийцев, но их позиции ослаблены. Остатки войска принца Джайана не вернулись. Половина дезертировала, и эти рыщут, аки волки, по округе, нападая на все селения подряд. Остальные засели за стенами монастыря Новой Зари.
– А беженцы, которые там укрывались? – Лиша посылала Терна Дамаджа разыскать всех, кто избежал бойни.
– Терн вошел и вышел, – сказал Гаред. – Одну группу уже привел. Ждем его нынче вечером с последними, включая пару милнских шишек, с которыми он хочет вас познакомить.
Лиша отпила чая.
– Подготовьте им комнаты, и пусть приходят через пару дней, когда отдохнут.
Она поставила чашку.
– Аманвах, давай обсудим вечернюю службу.
Когда собрание завершилось, Элона мерила шагами коридор, но ждала не Эрни. Ее взгляд приковался к Гареду, аура стремилась к нему же, мужа она лишь клюнула в щеку, после чего толчком отослала прочь.
Никто из советников ничего не заметил, даже Хейс с его мечеными очками. Все были только благодарны за то, что она сосредоточилась не на них, и поспешили пройти мимо. Но Гаред, беседовавший с Артером и Гамоном, задержался. Едва Элона вошла в зал, оба исчезли с быстротой, какую позволило их достоинство. К той минуте как Гаред ее заметил, Элона закрыла дверь, и он очутился в ловушке.
Элона поворотилась к Лише, которая узрела в своей ауре ту же пугающую рябь – порыв бежать. Ей хотелось думать, что она обладает большей властью над матерью, но ауры не лгали.
– С глазу на глаз, милок? – Голос Элоны опасно подрагивал.
Гаред в панике посмотрел на Лишу.
– Прости, Гар, но это наболело. Вам с матушкой нужно кое-что обсудить.
Лиша повернулась, и Уонда распахнула тяжелую дверь королевских покоев. Обе вышли и притворили ее за собой.
– Уонда, ты пока не нужна, – сказала Лиша.
– Госпожа?
– Мне, может быть, придется вернуться и вмешаться. Хочешь быть рядом?
Теперь паника растревожила ауру Уонды. Ночь, да был ли на свете человек, которого Элона не приводила в ужас?
– Нет, госпожа.
– Тогда ступай. Беги и найди Розаль. Вели ей забрать своего сговоренного из зала заседаний.
Ауру Уонды затопило облегчение. Она снялась с места и помчалась по коридору.
По возвращении в Лощину Лиша перестала носить положенный травницам фартук с карманами. Арейн заявила, что это недостойно графини, так нельзя. Лиша поначалу противилась, но понимала – мать-герцогиня права.
Но в равной мере было недостойно скрывать, кто она такая. Лиша велела всем называть ее госпожой, а платья снабдила стилизованными карманами, полными трав и меченых предметов.
Она выбрала изящный меченый серебряный шарик на тонкой, тоже серебряной цепочке. Вставила его в слуховой проход, а цепочку завела за ухо, чтобы не вывалился. Внутри шарика скрывался обломок демоновой кости. Такой же Лиша оставила на троне. Теперь она слышала все, о чем говорилось в зале заседаний.
– Ты бегал от меня, малыш, – сказала Элона, но не тем сварливым тоном, каким обращалась к другим.
Это было мурлыканье кошки, дремлющей у мышиной норы.
– Занят был просто, – ответил Гаред.
– Да, ты всегда бывал занят, – согласилась Элона, – покуда кол не вставал в штанах, – тогда ты отирался у моей двери и выл, как волкодав.
– Больше этому не бывать. – Слова Гареда походили не на приказ, а на мольбу. – Пообещал Лише и поклялся солнцем.
– Такую клятву дать легко, – сказала Элона. – Гораздо труднее сдержать – поверь мне. Легко теперь, когда твои семенники денно и нощно выдаивает эта энджирская ящерка. Так всегда поначалу бывает. Кажется, что другая уже не понадобится. Но ящерка устанет быть курвой и будет все реже распускать твои портки. Потом в один прекрасный день, когда почудится, что твои причиндалы вот-вот взорвутся, ты станешь искать меня, зная, что я выпью тебя до донышка и с фокусами, о которых твоя юная дебютантка слыхом не слыхивала.
Дыхание Гареда пресеклось. Она что, его трогала?
– Что скажешь, мальчик? – осведомилась Элона. – Она опустошает тебя так же, как и я?
– М-мы еще… этим не занимались, – пролепетал, заикаясь, Гаред.
– Да ты небось налит по самые брови! – торжествующе рассмеялась Элона. – Давай-ка я удружу твоей сговоренной и сниму пенку в память о добрых старых временах?
Послышались заполошные, спотыкающиеся шаги
