Шару помотал головой:
– Лактонцы не нападут на Доктаун, пока держат блокаду.
Легко шагнув ногой-лопастью, Керан присел на корточки у вытканного монастыря Хасика, где выставил новые кораблики с нарисованным лактонским флагом.
– Больше половины лактонского флота окружает доки. Мы думаем, что они хотели сначала отвоевать монастырь, а после двинуться на нас, но Хасик спутал им карты. Рыбаки контролируют воды вблизи от их города. – Керан указал на островок посреди озера. Вышивка изображала сотни сплетенных между собой кораблей.
Он поставил на ковер крохотные модели элегантных вооруженных судов, патрулирующих акваторию.
– Все остальное озеро принадлежит нам. – Керан расставил корабли заграждения, помеченные скрещенными копьями. – Наши приватиры не дают рыбакам как следует обеспечить плавучий город продовольствием с материка. Все остальные их порты мы разыскали и уничтожили. Им некуда бежать.
– Вы не оставили им выбора, как только атаковать, – сказала Сиквах.
– Нам было предписано сдержать неприятеля на зиму, пока Джайан на севере, – ответил Шару. – Он должен был вернуться и наполнить трюмы даль’шарумами, чтобы взять штурмом плавучий город и повергнуть его племя на колени перед Троном черепов.
– Ты признаешься, кузен, в содействии изменнику – принцу Джайану? – спросил Асукаджи.
– А что нам оставалось делать? – Шару не терпелось оправдаться. – Покинуть пост, нарушить приказ охранять первенца Избавителя? Отступить и позволить рыбакам ускользнуть из наших тщательно расставленных сетей?
– Ни в коем случае, – сказала Инэвера. – Вы правильно действовали в суровых условиях.
Шару выдохнул:
– Тогда зачем ты…
– Приехала в твой город, не взяв с собой побольше воинов для захвата озерного города? – докончила Инэвера. – Кости предсказывают, что Доктаун ждет черный Ущерб.
Страх, который только покинул ауру Шару, усилился десятикратно. Инэвере хотелось быть к нему снисходительнее, однако он, зеленый и не испытанный в бою, – сын Избавителя, пример для воинов.
– С этой минуты ты подчиняешься шарум’тинг ка, – объявила Инэвера.
Шару снова взглянул на Керана, но наставник поднял руку и наконец выпрямился во весь рост:
– Не смотри на меня, юноша. Поклонись и скажи Дамаджах, что понял ее.
Шару повернулся, и поклонились оба.
– Воля твоя, Дамаджах.
Они поворотились к Сиквах, которая все еще рассматривала карту. Достав витую позолоченную тесемку и положив ее идеальным кругом, она охватила значительную часть бухты и половину города.
– Трон подушек создаст в этой зоне защитное поле. Наставник, переведи сюда свои корабли до наступления Ущерба.
– Тогда образуются бреши, рыбаки перестроятся и ускользнут из сетей, – заметил Керан.
– Ничего не поделаешь, – ответила Сиквах. – Я собственными глазами видела, на что способны мозговые демоны. Если в Ущерб невдалеке от Доктауна восстанет князек Алагай Ка, то водные алагай начнут пользоваться инструментами.
Керан задохнулся:
– Мы окажемся беспомощны, когда они возьмутся за корабли. Будет исполнено, шарум’тинг ка.
– Утройте охрану на стенах, – приказала Сиквах. – Но нам придется исходить из того, что они падут. – Она указала на золотую тесьму. – Мы усилим барьер второй линией обороны.
– Разве трон не остановит алагай, если они зайдут так далеко? – спросил Шару.
– Он не помешает им бросать камни и головни, – ответил Керан. – Они в состоянии уничтожить город, не проникая внутрь.
– Могущество трона не беспредельно, – сказала Инэвера. – В отличие от наружных меток, он не подпитывается самими демонами. При дружном ударе сразу многих алагай поле ослабнет, а они станут медленно, но все же продавливаться внутрь – как будто плывя против течения. Князья демонов поймут это и займутся ненадежным участком.
– Чтобы барьер оставался прочным, мы должны задержать, запереть и убить как можно больше алагай. – Сиквах изучила часть карты между тесемкой и городскими стенами. – У нас есть неделя на то, чтобы превратить эти улицы в новый Лабиринт.
– Отлив, – сообщил Керан, когда пала ночь Ущерба.
Инэвера, как могла, укрепила городские оборонительные сооружения, но, если алагай навалятся в полную силу, эти меры покажутся жалкими. Внизу значительную часть склада расчистили, оттерли и застелили белой тканью для приема раненых.
Джурим же так и не появился.
– Ну? – спросила Инэвера.
Керан показал в окно на причал:
– Этим отметкам пора уже скрыться под водой.
– Если алагай прорвутся, то отмели станут подспорьем – тем легче бить водных демонов. – Инэвера повернула серьгу. – Сиквах. Докладывай.
– На стенах чисто, Дамаджах, – немедленно отозвалась Сиквах. – Каждый дюйм под присмотром шарумов, резервы готовы заткнуть любую брешь. Лабиринт готов. У барьера выставлена третья линия обороны.
– Алагай? – спросила Инэвера.
– Пока не видать, Дамаджах. Но вечерний туман густ. Они могут подкрадываться скрытно. Я могу распорядиться дать залп…
– Борода Эверама!.. – проговорил Керан.
– Не отключайся, – велела Инэвера.
– Как скажешь, Дамаджах.
– Нам нужно уходить, – сказал Керан.
– Что? – Инэвера повернулась к наставнику, который снова показывал в окно, теперь – на горизонт.
– Уходим, живо! – заорал он.
Инэвера сфокусировала взор в свете Эверама, заглядывая дальше, чем позволяло природное зрение. Вода стремительно уходила из бухты. Швартовые бочки заскрипели, когда лодки начали опускаться. Однако вдали поднималась волна, которая, как рука Эверама, грозила сокрушить доки.
Инэвера, увлекаемая к выходу Кераном и Джарвах, дотронулась до серьги:
– Сиквах. Труби эвакуацию с причалов.
– Воля твоя, Дамаджах.
Горны зазвучали, когда она выбралась в коридор. Керан махал рукой в сторону лестницы, призывая выйти через задний ход. Инэвера повернулась к сестрам-женам и охранникам-евнухам:
– Ступайте с Кераном в городской центр.
– Куда ты пойдешь? – спросила Каша.
– Вы слишком долго пробыли в моей тени, сестры, – сказала Инэвера. – Нынешней ночью вам придется блистать самим. Идите. Сейчас же.
– Воля твоя, Дамаджах.
Каша, Умшала и Джустия поклонились как одна, повернулись и вместе с евнухом бросились по лестнице вниз.
Инэвера же устремилась наверх. Она услышала, как позади Керан выругался, но вместе с Асукаджи поспешил за ней. Джарвах бесшумно поднималась рядом, затем проскочила вперед, чтобы открыть люк и проверить крышу.
Свирепый ветер сорвал с лица Инэверы покрывало. Не поправляя его, она поворотилась к поднявшейся в сумраке черной стене воды и воздела хора-жезл.
Тот слился с запястьем, и она принялась им работать, будто кистью. Жезл оставлял серебристый магический шлейф, по мере того как в воздухе вырастала пирамида из сцепленных ударных меток. Волна была слишком велика, чтобы ее разбить или уничтожить, но можно было перенаправить ее мощь, как в шарусаке. Инэвера зарядила фигуру, та выросла в разы и полетела к волне.
Магия врезалась в воду с оглушительным хлопком и рассекла волну, как вспарывает рыбину нож.
По крайней мере, на миг. Потоки разделились, но вода продолжила надвигаться, и даже мощного выброса – половины заряда жезла – не хватило, чтобы сдержать миллионы галлонов жидкости. Перед доками обе части снова слились, но ударная сила намного уменьшилась.
Быть может, секунда отсрочки спасла несколько жизней, когда мужчины и женщины побежали с причалов, но не уберегла ни корабли, ни дежурные команды. Не помогла и расчетам мехндингов, скорпионы которых стояли на дальних пирсах.
Лодки, мигом раньше тонувшие, взмыли в воздух, сшиблись, разлетелись в щепки, и на доки обрушился ливень из дерева и воды, который расколол причалы и разнес здания, словно песочные замки.
Качнулся даже склад Аббана, но его
