– Мы к Серафиме Разуваевой, – замогильным басом ответил кто-то из визитеров. – Тараканов травить.
И тут все встало на свои места. Тихо наливаясь безграничной яростью, Сима начала подниматься со стула, набирая воздуха для приветственной речи.
– Какого лешего? – взревела она. – Мне же сказали, что отрава безвредная!
– Так, дамочка, где ж это видано, чтобы от безвредного насекомые дохли? – резонно возразила самая мелкая фигура, маячившая у дверей. Фигуру тут же ткнули в бок, заставив проглотить остатки еще не озвученной правды.
– Абсолютно неядовитый яд, не сомневайтесь, – глухо и веско подтвердил один из пришельцев.
– Неядовитый яд, – пробормотала Серафима. – Бред. А это на вас тогда что? Маскарадные костюмы?
– Рабочая одежда. В малых дозах отрава не вредная, а ежели ее изо дня в день нюхать, можно последнее здоровье потерять. Не тратьте наше и свое время. Вам шашечки или ехать?
– Что? – растерялась Серафима.
– Перевожу: вам дресс-код или тараканов травить?
– Сейчас, подождите.
Как это ни удивительно, но неправильное понятое ею предложение шефа перетравить сотрудников в данный момент вполне могло осуществиться. Ответственность за мероприятие требовалось срочно разделить с Бобриковым.
Виктор Николаевич, словно любопытный дятел, высунул голову из начальственного дупла и на некоторое время замер, округлив маленькие слезящиеся глазки.
– Охотники за привидениями, – отмер он наконец, сипло зайдясь то ли в кашле, то ли в смехе.
– За тараканами, – мрачно поправила шефа Серафима.
Бобриков злобно зашипел и начал обличительную речь, красной нитью которой были варианты судебных исков, которые ему предъявят нанюхавшиеся отравы сотрудники.
В результате кратких переговоров на повышенных тонах, в ходе которых вся вина была благополучно свалена на диспетчера из «тараканьей» фирмы, рабочий день решили завершить досрочно, отдав офис на поругание.
– Вот и здорово, – обрадовалась Серафима. – Что ни делается, все к лучшему.
И она полетела на крыльях любви сначала по магазинам, а потом к прихворнувшему любимому.
– Сюрприз будет, – радостно улыбалась Сима, целеустремленно носясь с тележкой по супермаркету.
Незваный гость хуже татарина. Иногда он даже хуже стихийного бедствия. Далеко не каждая женщина готова воспринимать в качестве приятного сюрприза неожиданный приход даже очень дорогого человека. Особенно если именно этот день она решила посвятить косметическим процедурам или генеральной уборке. Если в квартире бедлам, все вещи выволочены, а сама хозяйка летает по апартаментам верхом на пылесосе, то звонок в дверь ничего кроме глухого раздражения не вызовет. А уж если она целый час протирала фрукты со сметаной для питательной маски, наложила ее на лицо и теперь, узрев в дверном глазке милый сердцу лик, вынуждена ее спешно смывать, то, скорее всего, свидание пройдет неудачно. Любая женщина понимает, что к ней нельзя приходить совсем неожиданно. То есть даже внезапный незапланированный визит должен быть гипотетически предсказуем. Но при этом большинство женщин отчего-то уверены, что мужчины устроены иначе: их не смутит, если гостья обнаружит в квартире клубы пыли, грязную посуду недельной давности в раковине или стоячие носки возлюбленного в будуаре. Мужчине не надо прихорашиваться, следить за собой 24 часа в сутки и волноваться по поводу наличия щетины. Он всегда готов обнять, принять и обрадоваться.
Серафима прекрасно понимала, что изошедший на сопли Антон может смутиться своего непрезентабельного вида и состояния, но тем важнее показать ему, что дело не во внешней оболочке. Она любит его всякого, между ними нет никаких преград и недомолвок. Они близкие, родные люди, единое целое, в горе и в радости…
Нет. Получалось как-то напыщенно. Наверное, такие глупости пишут в Зойкиных романах.
Сима просто хотела быть рядом. Всегда.
С бараньей ногой наперевес она торопилась навстречу своему счастью. Во всяком случае, в квартиру Серафима ввалилась с блаженной улыбкой абсолютно и безгранично счастливой тетки, у которой одна проблема – уточнить, тушить эту ногу или запекать.
Замок покорно отсчитал два поворота ключа, как метроном, отмерив два последних мгновения счастья.
В прихожей – женские сапоги.
В комнате – женский смех.
Медленно, как во сне, Сима начала погружаться в топь замедлившего бег времени. Она уже все поняла… и ничего не понимала. Желатиновые мысли застыли в сознании бесформенными кучками. Надо было что-то срочно сделать. Но что? И зачем?
Вдох. Выдох. И никакого конструктива. Только биение пульса в ушах, пробка, перекрывавшая дыхание, и мерзкая дрожь в конечностях.
– Адреналин, – вяло сообразила Серафима. Апатия накрыла душным одеялом, под которым истерично вибрировало крошево сознания. Судороги разума. Жар ненависти.
– Какого черта? – пришла в себя Сима и шагнула в комнату.
Ее заметили не сразу.
