Впервые Рык появился в особняке Форкосиганов в Форбарр-Султане примерно в середине срока пребывания Эйрела на должности премьер-министра. Оливер тогда уже был неотъемлемой частью их дома. Нового оруженосца деликатно посвятили во все особенности при обеспечении безопасности в нестандартной ситуации трехстороннего супружества Форкосиганов (уже тогда Корделия признала Оливера своим со-супругом во всем, кроме названия, – ни он, ни Эйрел, впрочем, не использовали этот бетанский термин). Конечно, когда командир оруженосцев и его братья по оружию ввели Рыкова в курс дела, он не мог не испытать шок, ведь в барраярском обществе с его древними традициями такое недопустимо, но ничем этого не выдал, во всяком случае – Корделии, и быстро влился в распорядок жизни особняка. В то время всем хватало и более серьезных причин для беспокойства. А сейчас верный Рык продолжил говорить на столь неприятную для его госпожи тему, поскольку считал это своим долгом:
– Про эти выходные… позволите мне говорить свободно, миледи?
– Вот уж не знала, что все двадцать лет ты не говорил свободно… – пробурчала Корделия, но так как Рыков ждал ее разрешения, нехотя кивнула.
– Это не должно бы быть моим делом, но это так. Внешняя сторона, так сказать.
Она глубоко вздохнула, набираясь терпения.
– Допустим.
– Было ли это разовое событие, или продолжится? Возобновление прежней, хм-м, системы?
Не тот же самый вопрос, что задавал Оливер, но тоже малоприятный. «Ох уж эти барраярцы!..»
– Продолжится, я надеюсь. По части прежней системы… Я не уверена, что можно называть это системой, когда вся конспирация сводится к одному оруженосцу. Для тебя это всё облегчает или усложняет?
– Пока не знаю, миледи. Какое продолжение? И что в итоге?
– Не думаю, что кто-то из нас это знает. Во всяком случае, пока. – Она помрачнела, но заставила себя пояснить: – Но не второе замужество в барраярском стиле, это не для меня. Это не… не отразится на Оливере, заметь, – это просто… нет.
Рыков просто кивнул, ничего не сказав. «Вполне честно».
– Слушай, это не так, как если бы Оливер, ну… ну, не знаю. Как если бы я спуталась с младшим садовником или, или… с цетагандийским шпионом, или что-то вроде. Он – верный императору, высокопоставленный барраярский офицер, который был нам хорошим другом двадцать три года. То, что в старые добрые времена Изоляции назвали бы «приемлемой связью».
– Джентльмен Джоул. Так его называют в армии.
Корделия рассмеялась:
– Да ну? Что ж, я как-то слышала от него реплику: «Никогда не лезь в бутылку на приеме с коктейлями из-за какой-то ерунды». Леди Элис, без сомнения, с ним бы согласилась.
– Хотя он родился простолюдином.
– Как и я.
Рык склонил голову, дескать, «с фактами не поспоришь, но…».
– Бетанцы… это не то же самое.
– Ты вот тоже родился простолюдином, ну и что?
Рыков, похоже, начинал понемногу терять терпение.
– Я совсем другое пытаюсь сказать, миледи. Какая разница, что я думаю, важно то, что подумают другие. Как только – если когда-нибудь – откроется, что между вами что-то есть, некоторые начнут задаваться вопросом, а как долго это уже продолжается.
– Как с беднягой Саймоном и Элис? Мое «продолжается» пока что «продолжается» один уикенд, и не более того. – «И это был бесподобный уикенд!» – И это правда в любом смысле, который имеет значение.
Он вздохнул, набираясь терпения.
– Милорд часто проявлял беспечность. Это никуда не годилось. Для нас.
Корделия покачала головой:
– В списке самых смертельно опасных политических секретов Барраяра, бремя которых мы разделяли с Эйрелом все эти годы, этот маленький – и сугубо личный – секрет не входил даже в первую пятерку. – Она нахмурилась, припоминая: – Десятку? – Еще подумав, уточнила: – Пятнадцать.
Оруженосец поднял брови:
– Понял ваши пятнадцать. Поднимаю до двадцати?
Она пожала плечами, улыбнулась уголком губ:
– С двадцати придется сбросить. – И вздохнула. – Хорошо, Рык. Если тебя станет донимать кто-либо из этих мутных людей, – то всё, как обычно. Слухи – ни в коем случае не опровергать, не подтверждать и не проявлять никакой осведомленности. Нет смысла делать что-либо иное. Люди всё равно будут верить тому, чему хотят верить… вот блин!
Рык чуть не подскочил. Но передернулся уж точно.
– Все это – никакой не кризис, реальный или состряпанный! – вознегодовала Корделия. – Да любой вдовец или вдовица может ходить на свидания… э-э… ну, во всяком случае, когда пройдет положенный срок. И обычно друзья только рады за них.
– Не все поголовно вам друзья, миледи.
Она подняла ладони, то ли защищаясь, то ли соглашаясь.
– Во всяком случае, бетанское голосование не для таких, как они. – И положила обе ладони на стол. – Всё это из области предположений – пока, во всяком случае. Так что держи ухо востро, как обычно, а если услышишь что-то существенное, что мне следовало бы знать, то доведи это до моего сведения. Желательно без лишних ушей, на случай, если я вдруг заору благим матом.
Он кивнул в своей обычной манере.
Корделия продолжила размышлять. Это его столь явное беспокойство… оно не только профессиональное, но и личное?
– Видишь ли, когда жизнеспособность шести эмбрионов подтвердилась, я решила уйти в отставку с поста вице-королевы не позднее чем через год. – Оруженосец Рыков неизбежно должен был быть в это посвящен с того момента, когда она везла обратно с Барраяра криоконтейнер. Хотя она ни словом не обмолвилась о дополнительном содержимом контейнера и о предложении, которое недавно сделала Оливеру. Вряд ли это вообще когда-либо будет его касаться. И о своих дальнейших планах она сообщала Рыкову только сейчас.
Он снова кивнул.
– К тому времени ты успеешь решить, выйти в отставку здесь, на Зергияре, или в дальнейшем служить в моем собственном доме. Хотя нисколько не сомневаюсь, он вам покажется тесным и скучным по сравнению с теперешним. – «Я надеюсь». – Но, если ты только захочешь, под моей крышей тебе всегда найдется место. – И Ма Рык тоже, хотя у жены оруженосца в настоящей момент своя независимая профессия: учительница в начальной школе, здесь, в Каринбурге. Очень востребованная профессия, одобрительно размышляла Корделия. Она могла бы назвать хоть дюжину школ за пределами столицы, да они готовы на всё, лишь бы заполучить еще учителей, и постоянно бомбардируют своими петициями вице-королевскую канцелярию.
Он вскинул голову – от обиды, как она могла заподозрить, что у него какие-то сомнения на сей счет.
– Уж этого-то я никогда не боялся, миледи.
– А, вот и ладненько.
На этой несколько двусмысленной ноте он удалился. Корделия, пожевывая сандвич, переключила свое внимание на комм-пульт, пытаясь вспомнить, чем
